– Я многое понял в этот вечер, – тихо сказал я и повернулся к королю Шрюду. – Ваше величество, я желаю вам доброй ночи и прошу вашего разрешения удалиться.

– Э? Так у тебя был… тревожный день, мальчик?

– Да, мой король, – сказал я спокойно.

Его темные глаза остановились на мне, пока я ждал, чтобы меня отпустили. Я смотрел в самые их глубины. Там больше не было моего короля, по крайней мере такого, каким он был раньше. Он смотрел на меня озадаченно, несколько раз моргнул.

– Хорошо. Может быть, тогда тебе лучше немного отдохнуть. Шут! Шут, моя постель готова? Согрей ее грелкой. В последние дни мне так холодно по ночам. Ха! В эти дни холодно по ночам! Тарабарщина как раз по тебе, шут. Как это надо сказать, чтобы было правильно?

Шут вскочил на ноги и отвесил королю низкий поклон.

– Я бы сказал, что холод смерти витает над нами в эти дни, так же как в эти ночи, ваше величество. Холод, который гнет человеческие кости, вот какой. Человек может умереть от этого. Теплее было бы спрятаться в вашей тени, чем стоять под лучами вашего солнца.

Король Шрюд тихо засмеялся:

– Но ты всегда так. Спокойной ночи всем, и марш в постель, мальчики, вы оба. Спокойной ночи, спокойной ночи.

Я выскользнул, пока Регал более официально желал спокойной ночи своему отцу. Все, что я смог сделать, – это пройти мимо давящегося злорадным хихиканьем Волзеда, не сбив кулаком подлую улыбку с его лица. Оказавшись в коридоре, я быстро пошел к себе в комнату. Я воспользовался бы советом шута и спрятался в тени Чейда, чтобы не стоять под лучами сына короля.

Остаток вечера я провел в одиночестве, в своей комнате. Я знал, что Молли удивится, почему я не постучался в ее дверь. Но сегодня у меня не хватило на это мужества. Я не мог собраться с духом, чтобы выскользнуть из своей комнаты, на цыпочках подняться по ступенькам и тайком пробираться по коридорам, все время опасаясь, что кто-нибудь может внезапно выйти и обнаружить меня там, где я не имею права находиться. В другое время я стал бы искать тепла Молли и нашел бы покой. Но теперь все было не так. Теперь я боялся наших тайных встреч, настороженности, которая не кончалась, даже когда дверь закрывалась за мной. Потому что Верити был во мне и я всегда должен был охранять то, что чувствовал и думал, будучи с Молли, от соприкосновения с ним.

Я отложил свиток, который пытался читать. Какой смысл теперь думать об Элдерлингах? Верити найдет то, что найдет. Я бросился на кровать и уставился в потолок. Несмотря на то что я лежал тихо и неподвижно, покой не приходил. Связь с Верити сидела в моем теле, словно крючок. Наверное, так чувствует себя пойманная рыба, когда борется с удочкой. Мои отношения с Ночным Волком прятались еще глубже. Он тоже всегда был со мной – зеленые глаза, сверкающие в темном углу моего сознания. Эти части меня никогда не спали, никогда не отдыхали, никогда не были пассивными или неподвижными. Постоянное напряжение начинало сказываться на мне.

Через несколько часов в моей комнате горели свечи и тихо потрескивал огонь. Движение воздуха дало мне знать, что Чейд открыл для меня свою беззвучную дверь. Я встал и пошел к нему. Но с каждым шагом по холодной лестнице мой гнев рос. Это был не тот гнев, который ведет к перепалке и драке. Это был гнев, рожденный усталостью, крушением надежд и болью. Это был гнев, который подталкивает человека к тому, чтобы бросить все и сказать: я не могу больше этого выносить.

– Чего ты не можешь выносить? – спросил Чейд.

Он смотрел на меня из темного угла, где согнулся над каким-то порошком, который толок на своем покрытом пятнами каменном столе. В его голосе было подлинное участие. Оно заставило меня остановиться и посмотреть на человека, к которому я обращался. Высокий худой старый убийца. Рябой. Волосы почти совсем седые. Одет во всегдашний серый шерстяной халат, весь в маленьких прожженных дырочках от работы с зельями. Сколько же человек он убил для своего короля просто по слову или кивку Шрюда! Убил, не задавая вопросов, верный своей клятве. И все же он был добрым и благородным человеком. Внезапно у меня возник вопрос, вопрос более важный для меня, чем ответ для Чейда.

– Чейд, – спросил я, – ты когда-нибудь убивал для себя?

Он опешил:

– Ради самого себя?

– Да.

– Чтобы защитить свою жизнь?

– Да. То есть не по заданию короля. Я имею в виду… убить человека, чтобы упростить себе жизнь.

Он фыркнул и как-то странно посмотрел на меня:

– Конечно нет.

– Почему нет? – настаивал я.

Чейд смешался:

– Но человек же не убивает людей для собственной пользы. Это нехорошо. Это грязное убийство, мальчик.

– Если ты делаешь это не для своего короля.

– Если ты делаешь это не для своего короля, – легко согласился он.

– Чейд! Какая разница – для себя или для Шрюда?

Он вздохнул и отставил в сторону адскую смесь, над которой работал. Потом подвинулся к концу стола и сел на табурет.

– Когда-то и у меня возникали такие вопросы. Но я задавал их себе самому, поскольку моего учителя уже не было в живых к тому времени, когда я достиг твоего возраста. – Он твердо встретил мой взгляд. – Это зависит от веры, мальчик. Ты веришь в своего короля? Твой король должен быть для тебя чем-то большим, чем сводный брат или дедушка. Он должен быть большим, чем добрый старый Шрюд или хороший честный Верити. Он должен быть Королем, сердцем королевства, осью всего этого колеса жизни. Если это так и если ты веришь, что Шесть Герцогств стоит сохранить, что для блага всех наших людей справедливость короля должна простираться как можно дальше, – тогда хорошо.

– Тогда можно убивать для него.

– Совершенно верно.

– Ты когда-нибудь убивал, если сам считал, что это неправильно?

– Очень много вопросов для одной ночи, – негромко предупредил он.

– Может быть, ты слишком надолго оставил меня наедине с мыслями? Когда мы встречались почти каждую ночь, часто разговаривали и я был все время занят, я не думал так много. А теперь думаю.

Чейд медленно кивнул.

– Размышления не всегда… успокаивают. Они всегда полезны, но не всегда приятны. Да. Убивал, хотя и считал, что это неправильно. Но это снова вопрос веры. Я должен был верить, что люди, отдающие мне приказания, знают больше, чем я, и лучше представляют себе общую картину.

Я долго молчал. Чейд начал успокаиваться.

– Заходи. Не стой там, на сквозняке. Давай выпьем по стакану вина, и мне нужно поговорить с тобой о…

– Ты убивал когда-нибудь по собственному решению? На благо королевства?

Некоторое время Чейд озабоченно смотрел на меня. Я не отводил глаз. Потом он опустил взгляд на свои старые руки. Он потирал белую, как бумага, кожу, нащупывая красные шрамики.