не так я представлял себе свои последние часы, но при всех моих, временами, богопротивных мыслях, ангелы не покидали меня, бдительно храня мою душу от искушений.

Жизнь — это всего лишь длинная дорога, пролетающая, как одно мгновение! Я это осознал, не так давно, веря, что Господь Бог убережёт свою паству и не допустит непоправимого!

Несколько месяцев назад я держал путь со Святой Земли, где по велению Всевышнего, ознакомился с небольшой частью книги, написанной на древне-иудейском языке. На тех ядовито-жёлтых нетленных страницах пергамента я узнал, что будет с этим миром дальше…

Людей ждут огромные испытания, о которых мне страшно писать, но с милостью Божьей, они пройдут этот путь. В книге той, именуемой «Книгой Истины», я прочитал следующие строки:

«… Это случится ближе к концу времён, когда люди забудут о Господе. Ими будут править их корысть, злоба и алчность. Люди переступят через все возможные и невозможные заповеди. Ад будет уже на земле и люди не будут бояться гиены огненной, думая, что сгорели и истлели при жизни. Все цари на земле превратятся в бессмысленные мумии, а править ими будет он, воплощающей в себе саму суть зла. Праведники нарекут его «шепчущим»! Жить он будет во мраке престола престолов, а его «исцелениями» станут лживые речи и попранные заповеди, но это будет ещё не конец!

Из трёх сторон придут воины. Их жизненные пути будут тернисты, ибо познают они на себе истинную боль своего предназначения. Два раза им предстоит умереть и возродиться из пепла. Боль потерь, отчаяние и стремление найти истину, станут их элексирами бессмертия. Они пройдут всё, ибо путь к Господу для них лежит через тьму. Тогда, произойдёт последняя битва с нечестивцами и решится судьба этого мира…»

Читая эти строки, в моей душе всё перевернулось. Я понял очень многое, а главное, что «Псы Господни» превратились в шакалов и шакал ими распоряжается. Да, это магистр Доминиканского ордена Кардоне. Я всё это прочитал в его глазах сегодня. Мной овладел страх, позже сменившийся неприязнью.

Говард! Сын мой, которого у меня никогда не было! Твоя миссия не окончена! Терпи, жди, иди вперёд и верь! Быть может, один из этих троих воинов — ты! Прощай, сын мой! Береги себя и веру в Господа нашего! Она не даст тебе сдаться и отступиться…»

Льюис дочитал последние строки и ощутил одновременно, как сильную боль в сердце, так и непреодолимое желание пройти свой путь до самого конца.

Он закрыл папку и отдал её обратно в руки кардинала.

— Что дальше? — резко выдохнув и набравшись смелости, спросил Говард.

— Пока, ничего! Вам нужно отдохнуть! Скоро в мире произойдут события, которые мы не в силах предотвратить. Поезжай на север в Турин. Там в горах у меня есть небольшой домик, оформленный на подставное имя. Среди безмятежности и тишины, вы, мистер Льюис, сможете привести свои силы и мысли в порядок. Всё необходимое получите у моего помощника Фаусто.

— Хорошо! Пусть, будет так! — сказал Говард и, оттолкнувшись руками от подлокотников, встал со стула.

— Удачи, мистер Льюис! Храни вас Господь! Ждите моего сообщения! — благословив Говарда, сказал кардинал и убрал кожаную папку обратно в ящик стола.

— Кто вы, Ваше Преосвященство? — подойдя к двери кабинета и резко обернувшись, спросил Льюис и сжал в левой ладони дверную ручку.

— Вы, уже знаете ответ на этот вопрос, только не готовы пока к нему!

Говард нажал на дверную ручку и, выйдя из кабинета, растворился среди пространства коридора, начиная свой спуск по узкой лестнице с мраморными ступеньками, ведущей в сад…

Глава 43

Монпелье

Столбики мелькали вдоль дороги, устало ведя путников мимо дорожных знаков и указателей. «Паучки» фар бежали впереди кузова красного «Феррари», чей работающий двигатель издавал характерные звуки.

Париж был далеко позади вместе со своими секретами, наполненными готическими загадками, оставшимися со времён катар и их последователей. Романтика и столица Франции никогда не пересекались в жизни, но изобиловали своими встречами в кино и литературе.

Рассвет постепенно отвоёвывал свои права у тёмной короткой ночи. Аделина переключила рычаг коробки передач на понижение, пролетев мимо указателя «Монпелье».

Спорткар заехал на окраину небольшого города и воспоминания взяли верх над синьориной де Монтенье, откинув в сторону с брезгливостью фальшивую действительность, словно, рваный грязный сапог.

Километры дорог устало вздохнули с грустью и ощутили на себе яркие тёплые лучи небесного светила. Обман, лживые хитросплетения судьбы и что-то необъяснимое, напомнили Аделине крутые изгибы горных дорог, раскидистые деревья с изумрудными листьями и сочную луговую траву, чей запах по весне исцеляет любую душевную боль, как только прикоснёшься к ней рукой.

Красный «Феррари» проехал по улицам Монпелье и затормозил у кладбища. Она заглушила двигатель и, подняв рычаг стояночного тормоза, вылезла из машины. Растрёпанность чувств и обилие сомнений делали из неё не охотника, а жертву. Эту свою сущность синьорина де Монтенье старалась тщательно скрывать, отлично понимая, что однажды станет изгоем этого мира и будет предана анафеме. Проклятий церкви и отлучения от неё Аделина не боялась, полностью осознавая, что только лишь Господь Бог может вынести ей справедливый приговор.

Она взяла с заднего сиденья два небольших букета цветов из жёлтых и белых роз. Её левая рука расстегнула пуговицу на жакете чёрного брючного костюма. Отглаженный ворот белой блузки источал аромат её любимого парфюма, временами помогающего бороться ей с желанием бросить всё и отступиться.

Неспешной походкой она сменила на повороте одну аллею на другую, где преобладали фамильные склепы, стелы и каменные кресты среди ухоженных цветников с полевыми цветами.

Тишина и набирающий силу рассвет, своими лучами осветил надписи на надгробиях, а Аделина остановилась на аллее у массивного фамильного склепа, сделанного в виде часовни с витражным окном напротив входной дубовой двери, всегда запертой на ключ.

На табличке, расположенной на стене, находилась надпись: «Склеп семьи де Монтенье».

Аделина подняла голову вверх, посмотрев на католический кованый крест, и с некой нерешительностью подошла к склепу. Она вытащила правой рукой из бокового кармана жакета ключ от старого замка и вставила его в замочную скважину.

Морозный холодок пробежал по её спине, пытавшийся освободить синьорину де Монтенье из плена тяжёлых воспоминаний, чьи обрывки с тревогой возвращались к ней сквозь долгие годы.

Аделина толкнула дубовую дверь от себя и медленно вошла в склеп. Перекрестившись, её взгляд пробежал по табличкам надгробий, остановившись на надписи «Шарлотта де Монтенье».

Она прикоснулась правой ладонью к холодному камню и с болью в голосе