затем появляются вновь. Это и есть нерпы. Кстати, мы наблюдали забавный случай с ними. Мирно качавшееся на плавной волне стадо нерп вдруг одновременно рвануло к берегу и выбросилось на пляж. Мы находились приблизительно в километре на высокой части берега, куда обычно подступает вода только в период полного прилива (а сейчас была малая вода), и поэтому вначале ничего не поняли. А когда внимательно пригляделись и разобрались, оказалось, что в залив вошла стая акул и, словно волки, набросилась на добычу. Первым их заметил водитель с машины: «Так это же акулы! Смотрите – плавники торчат». Действительно, стая в пять-шесть акул, нагрянув в залив, а затем рассыпавшись по нему, стала бороздить его вдоль и поперек, как торпеды. «Это, видно, колючая акула, есть такое название, – продолжал просвещать нас водитель. – Она небольшая, но хищная. А вот когда приходит гренландская акула – так та в несколько метров. Но у них у всех один прием – нападая на нерпу, они стараются отхватить у нее плавники или хвост, после чего нерпа становится беспомощной. Тогда все налетают, и от жертвы остается лишь пятно». Оказалось, отец водителя – рыбак, ходит в море на несколько месяцев. Один год и его сын работал вместе с отцом-матросом, потому и знает многое об обитателях моря.

Из поездки по полуострову вернулись к ужину. Чайка вышел из машины, потянулся, посмотрел на спокойный Мотовский залив, залитый лучами бронзового солнца, на огромную долину-пастбище, где гулял наш скот, на бакланов (чаек), которые гнездились на скале Ракопахта, и медленно произнес:

– Идиллия…

– Почему идиллия?

– Ну, посмотри вокруг – какая прелесть! Ты вообще живешь, как Бог в Одессе до революции.

Мы рассмеялись. Непонятно, почему Бог, да еще в Одессе, плюс до революции? Он никак не мог мне этого объяснить. Но родня его жены была из Одессы, да и он семьей туда частенько наведывался в летнее время. Естественно, увлечение одесским жаргоном не могло не сказаться.

Зимой на торпедном катере (видно, «одолжил» Северный флот) прибыл к нам в хорошую погоду, но, естественно, уже в темноте командующий армией генерал-лейтенант О.А. Лосик. Он уже получил лейтенанта. О том, что командующий отбывает к нам, мы были извещены заблаговременно. У нас все в полном порядке. Я сижу в штабе, в своем кабинете, готовлюсь к докладу. Вдруг залетает заместитель по тылу с выпученными глазами и орет:

– Прачечная горит! – И снял шапку. Вроде конец света.

Я выскакиваю из штаба. Действительно, полыхает так, будто горит большой завод. Пламя – до самого неба. Кругом зеваки.

Приказал немедленно всем разойтись. Пожарная команда с бульдозером и машины с навесным оборудованием уже прибыли. Я уточнил задачу, и они приступили к действиям. А задача состояла в том, чтобы со всех сторон нагрести на эту землянку, где размещалась прачечная, возможно больше снега и погасить пламя. Вызвали танковый тягач и привели в готовность медпункт. Последний, к счастью, не потребовался. Танковый тягач, периодически наезжая на собранный снег, наконец раздавил эту землянку – и пламя погасло. Подгребли еще как можно больше снега, чтобы не вспыхнуло, и поехали на пирс встречать командующего. Над военным городком включили прожектора.

Мы особенно не горевали, что прачечная сгорела. По нашим планам, она уже в следующем месяце должна была прекратить свою работу. Все переносилось в новое помещение, которое уже было готово во втором городке – там, где раньше дислоцировался танковый батальон. Но сам факт пожара был малоприятный.

Встретили командующего хорошо. Командир торпедного катера – мастер экстра-класса: подходил к пирсу на большой скорости, затем дал задний ход с такими оборотами, что за кормой катера образовался бурун. И пирса борт коснулся ювелирно точно. Командующий торжественно спустился по трапу, и мы отправились в полк. Остановились у штаба полка, где была и гостиница. Ярко горели прожектора: одни освещали небо, другие – прилегающие к городку сопки и местность. Сплошные лучи отражались от снега, как от зеркала, и создавали весьма комфортную обстановку. Командующий помолчал, потом говорит:

– Когда мы входили в Мотовский залив, моряки мне сказали, что у вас в Озерко что-то горит, и показали мне пламя. У вас что, был пожар?

Зная дотошный характер командующего и не желая, чтобы он с первого шага занялся ненужным делом, а лучше бы познакомился с полком, я ответил дипломатично:

– Товарищ командующий, было так, кое-что по мелочи. Оно не заслуживает внимания.

Начальник тыла Гривко, видя, что командующий продолжает смотреть на меня вопросительно, решил пояснить:

– У нас была старая прачечная в землянке. Мы сделали новую, а старую сожгли.

Как и следовало ожидать, началось разбирательство.

– То есть как это «сожгли»? Она же на балансе!

– Да на каком балансе, – возмущался Гривко, – эта землянка со времен войны.

– Э, это вы мне бросьте! При чем здесь война и землянка? – И пошло-поехало! Минут двадцать Лосик втолковывал начальнику тыла, что он бесхозяйственный работник, что он безответственный человек, не бережет государственное имущество, что для него «плевое дело – сгорела прачечная, ну и что?!», что надо в корне перестроиться и т. д.

Когда я, наконец, понял, что уже пора мне вмешаться, пришлось задать вопрос из другой области:

– Товарищ командующий, мы с этим разберемся, но я хотел бы уточнить ваш план действий. В первую очередь – на какое время вы приехали? Торпедный катер стоит у причала – очевидно, он будет ожидать вас?

– Да. Я хотел бы познакомиться с полком в новых условиях, разобрать проблемы, повстречаться с офицерами, поговорить с личным составом.

– Сколько у вас времени?

– Ну, часа три-четыре.

Исходя из этого, я предложил программу, которую он утвердил.

Командующий побывал на стрельбище, где проводились занятия по огневой подготовке и боевой стрельбе, на танкодроме и автодроме. Здесь же и побеседовал с солдатами. Вспомнил с благодарностью и о тех проверках, которые были весной. Осмотрел расположение полка – казармы, классы, столовую, клуб и т. д. Когда шли от столовой к клубу, то слева в 400–500 метрах еще интенсивно парило то место, где была прачечная. У меня это вызвало опасение, что опять отвлечемся на эту проклятую землянку. Но пронесло. В клубе уже ждали офицеры. Командующий выступил хорошо – подробно рассказал о стоящих задачах, а потом, не оставшись на обед, уехал. Я доложил о визите комдиву. Тот на следующий день звонит и говорит:

– Командующий провел совещание. Вызвал и командиров дивизий. Уточнил задачи. Когда коснулся вашего полка – похвалил. Но он сказал что-то в отношении тебя лично. Я ничего не понял. После совещания подошел к начальнику отдела