правда, 2005, 6 апреля; Литературная газета, 2005, № 16; Литературная Россия, 2005, № 15). Наиболее полный вариант своего исследования о Владимире Богомолове Ольга Кучкина опубликовала в № 1 журнала «Нева» за 2006 год под названием «Момент истины» Владимира Богомолова». Она также опубликовала роман «В башне из лобной кости» (Дружба народов, 2008, № 1), где в художественной форме запечатлены ее попытки выяснить истинную биографию Владимира Богомолова, а в образе художника Василия Ивановича Окоемова легко узнается автор «Ивана» и «Момента истины».

Тайны происхождения

Какова же подлинная биография знаменитого писателя?

Во-первых, Владимир Осипович Богомолов — это фактически всего лишь литературный псевдоним. «Девичьей», так сказать, фамилией писателя была Войтинский. Его отец, известный юрист, профессор Ленинградского университета, Иосиф Савельевич Войтинский, еврей, родившийся в Петербурге в 1884 году, специалист по трудовому праву, в 1940 году был арестован в Москве. В тюрьме он тронулся рассудком. 8 октября 1940 года Иосиф Савельевич был приговорен к принудительному лечению. Его обвинили по статьям 58-8 (Террор и террористические намерения — «Совершение террористических актов, направленных против представителей советской власти или деятелей революционных рабочих и крестьянских организаций, и участие в выполнении таких актов, хотя бы и лицами, не принадлежащими к контрреволюционной организации») и 58–11 (Создание антисоветской организации — «Всякого рода организационная деятельность, направленная к подготовке или совершению предусмотренных в настоящей главе преступлений, а равно участие в организации образованной для подготовки или совершения одного из преступлений, предусмотренных настоящей главой», т. е. главой о государственных преступлениях). И.С. Войтинский был помещен в Казанскую специальную психиатрическую больницу и там скончался 26 января 1943 года, согласно данным «Книги памяти Татарстана».

Володя был внебрачным сыном Иосифа Савельевича, у которого была другая семья. Но он дал сыну свою фамилию и вплоть до ареста виделся с ним, помогал ему и его матери. Ольга Кучкина выдвинула гипотезу, что Володя мог встречаться с отцом, когда в годы войны был в эвакуации в Татарстане в годы войны, и тяжелое впечатление от этой встречи могло повлиять на его решение придумать свою биографию. Владимир Иосифович в кон-це жизни уже никого не узнавал. Такая встреча, впрочем, кажется крайне маловероятной. У нас также нет никаких сведений о том, знал ли Володя Войтинский о времени и обстоятельствах смерти своего отца, равно как и то, что Иосиф Савельевич в тюрьме тронулся умом. Но о его аресте он наверняка знал.

Но даже не трагическая судьба отца, а гораздо более благополучная, хотя тоже очень не простая биография родного дяди, видного экономиста Владимира Савельевича Войтинского (Vladimir Woytinski) навсегда закрыли бы будущему автору «В августе 44-го» дорогу к службе в органах разведки и контрразведки. Дядя, родившийся в 1885 году, был видным большевиком, но еще до революции разочаровался в ленинской партии, перешел к меньшевикам, подружился с Церетели, после захвата большевиками власти в России участвовал в неудавшемся походе казаков генерала Краснова на Петроград, был арестован, два месяца провел в Петропавловской крепости, затем эмигрировал в Грузию, был дипломатическим представителем меньшевистского правительства Грузии в Европе, а в 1921 году, после того, как Красная Армия оккупировала Грузию, эмигрировал в Германию, Швейцарию и США. Там Владимир Савельевич сделал успешную карьеру, стал советником президента Франклина Рузвельта по социальным вопросам, признанным специалистом в области экономической статистики, и тихо и мирно скончался в почете и достатке в 1960 году. Племянник Володя, родившийся в 1924 году (а не в 1926-м, как утверждал он после того, как превратился в популярного писателя), знаменитого дядю никогда не видел. Тем не менее, с такой родословной ни о каком «Смер-ше» мечтать, разумеется, не приходилось. Туда он мог попасть только в качестве клиента местных костоломов, которые бы выбивали из него признание: «Говори, гад, какое задание ты получил от своего дяди». Но непосредственной причиной изменения фамилии, как можно судить по обнаруженным Кучкиной материалам, послужило не родство с «врагами народа», а еврейский вопрос. Дело в том, что Володя происходил не из русских и украинских крестьян, как утверждал впоследствии, а из чистокровных, беспримесных евреев. Писатель Богомолов утверждал впоследствии, будто его мать была украинкой. На самом деле, как выяснилось в ходе расследования «Комсомольской правды», Надежда Павловна Тобиас украинскую фамилию Богомолец получила по первому мужу, советскому дипломату, с которым вместе была в командировке во Франции. А ее отцом был известный еврейский адвокат из Вильно Пинхус Беркович Тобиас. Она же сама до войны работала машинисткой в редакции «Знамени», так что была вхожа в литературные круги и к тому же дружила с семьей наркома здравоохранения Семашко.

В общем, фамилия Войтинский была неудобна во всех отношениях, — и национальность не та, и отец с дядей из «врагов народа», но поменял ее Володя только после войны, в период борьбы с «безродными космополитами» — стал Богомольцем по матери. А в Богомолова превратился в 1958 году, когда опубликовал «Ивана» — эту повесть лучше всего было публиковать под русской фамилией, да и фамилия Богомолец в государственно-атеистической стране воспринималась бы, наверное, как вызывающий псевдоним. И когда уже в новой жизни кто-то из старых знакомых называл его Войтинским, он от таких людей бежал, как от невесть откуда взявшихся привидений.

Повторю, что с такими родственными связями в «Смерш» Владимир Иосифович Войтинский мог попасть только в качестве подозреваемого, из которого попытались бы сделать американского шпиона, по принципу: «Говори, сука, какое задание дал тебе твой дядя-контрреволюционер, матерый резидент американской разведки!»

Война, которой не было

Словом, я думаю, Богомолов мог написать о себе так же, как написал в романе о фигуранте чрезвычайного розыска немецком разведчике Мищенко: «Владимир Иосифович Войтинский, он же Богомолец, он же Владимир Осипович Богомолов».

Но столь же недостоверным, как и начало биографии, была и версия военных лет писателя, изложенная им самим. Друг Богомолова Леонид Николаевич Рабичев, офицер-фронтовик, в войну получивший два боевых ордена — Отечественной войны 2-й степени и Красной Звезды, бывший командир взвода связи, в мирное время ставший талантливым художником и поэтом, по впечатлению Ольги Кучкиной, «светлый, добрый человек, поведал ей правду об авторе «Момента истины»: «Богомолов? Ну, он же фантазер!.. Мы познакомились в 1947 году. Тогда у него было две фамилии: Войтинский и Богомолец. Нас свел его близкий школьный друг Алексей Штейман, позднее известный художник-монументалист, женатый на Эрне Ларионовой, с которой был знаком я. Володя Войтинский-Богомолец ходил в 1946–1947 годах в литобъединение при журнале «Октябрь» и жил на Арбатской площади в доме, которого теперь нет. Там строили метро, было шумно, и он искал место, где писать. Я представил его