— Не будет ли поздно?

— Что вы имеете в виду?

— То, что мистер N убьет мистера М. Проще говоря, ваш сосед убьет того, кого держит в подвале.

— А что еще можно сделать? — несколько раздраженно бросил Мышке Дэниел. — Если я доложусь полиции, песенка мистера М, скорее всего, будет спета. — Сосед или перевезет его в другое место, или прикончит, чтобы не рисковать. Одно из двух, третьего не дано.

— Вы так спокойно об этом говорите? — ужаснулась Мышка.

— А вы хотите, чтобы я бился в истерике? Мне много чего пришлось повидать на своем веку, и я знаю, с чем имею дело. Выход один: наблюдать и ждать подходящего случая. Кстати, все, что я вам рассказал, должно остаться между нами. Я уже понял, что вы не из болтливых, но, если вам придет в голову обратиться в полицию, не забывайте, что узнику моего соседа может стать еще хуже, чем сейчас.

— Хорошо, — кивнула Мышка. — Только это так тяжело — бездействовать.

— Согласен. — Дэниел кивнул на ноутбук, который стоял на столе перед Мышкой. — Эта штука здорово скрашивает мне жизнь и спасает от бездействия.

— Вы тоже работаете дома? — полюбопытствовала Мышка.

Дэниел отрицательно покачал головой.

— Я не назвал бы это работой. Пишу, точнее пописываю. Вам ведь это знакомо, не так ли, Миа? — улыбнулся он. — Кстати, почему вы перестали писать? Из–за того случая с бывшим мужем?

— Отчасти, — кивнула Мышка. — Хотя скорее устала от вечной критики в свой адрес. Не то чтобы я так плохо принимаю критику, нет. Просто меня часто доводили до бешенства насмешки над некоторыми сценами, упреки в наивности. А ведь я была далеко не наивной, когда ушла от Коула.

— Может, вам стоило выбрать другой жанр? Вы с вашим воображением могли бы писать отличные детективы.

— А вы пишете детектив? — пристально посмотрела на него Мышка.

Дэниел кивнул.

— И о чем он?

— О чем может быть детектив? — усмехнулся Дэниел. — Конечно, не о любви. Ох, простите, — осекся он, заметив, что лицо Мышки помрачнело. — Я совсем не хотел вас обидеть.

— Только не надо меня жалеть. Если из меня не вышло писателя, это еще не значит, что моя жизнь кончена.

— По–моему, это вы так считаете, а не я. И потом, что значит «не вышло»? Писатель не строитель, в конце концов. Им нельзя стать, им можно быть или не быть.

— Вот в чем вопрос, — хмыкнула Мышка. — А вы–то сами считаете себя писателем?

— По–моему, я сказал, что пописываю от скуки. Более чем исчерпывающий ответ. — Дэниел отошел от стола, взял со столика бинокль и протянул его Мышке.

— Хотите узнать, как выглядит мир через стекла окуляров?

Сердце у Мышки подпрыгнуло, а с губ готов был сорваться ответ «нет». Но все–таки она поднялась с кресла и взяла протянутый Дэниелом бинокль. Боже, что я делаю? — мелькнуло у нее в голове, но, вместо того чтобы вспомнить о том, чему ее учила благовоспитанная донна Бри, Мышка подошла к окну, немного раздвинула шторы и спросила:

— А как пользоваться этой штукой?

Дэниел встал за ее спиной, осторожно забрал у нее бинокль и приложил его к глазам Мышки. Еще чуть–чуть — и его руки легли бы ей на плечи. Она почувствовала над своим ухом его теплое, немного вздрагивающее дыхание и в ту же секунду поняла, что до сих пор не открыла глаза.

Мышка распахнула зажмуренные глаза. Сердце билось так сильно, словно его трепали порывы яростного ветра. Трудно было объяснить это чувство: перед ней в невероятной близости расстилалась панорама чужих жизней, до сих пор ускользавшая от ее внимания, а за ее спиной стоял Дэниел, который как будто открывал для нее этот новый мир, мир, которым он жил.

Давно забытое надрывное биение сердца. Мышка только и могла, что оправдать свое внезапное волнение тем духом авантюризма, которым была проникнута эта минута. Она пыталась сосредоточиться на картинке, всплывшей в окулярах бинокля, но Дэниел, чье присутствие она чувствовала каждым нервом, каждой клеточкой тела, не давал ей возможности это сделать.

— Ну и как вам ощущения? — наконец–то заговорил он, и Мышка почувствовала, как его голос эхом отдается в ее теле. — Я так в первый раз ощутил себя едва ли не властелином этого мира.

— Вы правы, это удивительно — заставила себя ответить Мышка. — Ничего подобного у меня в жизни не было.

— Все как на ладони. Как будто ты нигде и везде одновременно, — продолжил Дэниел.

— Кажется, можно даже читать чужие мысли через эту штуку, — подхватила Мышка.

— Да, я тоже так подумал, но потом разочаровался. Оказалось, нельзя. Впрочем, мы так часто пытаемся прочесть мысли друг друга, что в конечном итоге меняем их до неузнаваемости.

— Что вы имеете в виду?

— То, что мы думаем друг о друге больше, чем следовало бы, и чаще всего выдаем свои мысли, свои чувства за мысли и чувства других. Иногда я жалею, что так много думал, рассуждал, анализировал. Надо было просто жить, а за своими рассуждениями и попытками разгадать тайну других я не заметил, как прошла моя собственная жизнь.

— Зачем вы так? — Мышка почувствовала в его голосе такую тоску, что ей самой стало больно. — Ваша жизнь не прошла, хоть вы и называете себя «старым лисом».

— Да, я старый лис, — усмехнулся Дэниел. — Я намного старше вас, Миа. И намного мудрее, поверьте.

— Ну конечно, — хмыкнула Мышка. — А я глупая маленькая девочка — это в тридцать четыре–то года. Постойте–ка, — осеклась она, заметив на заднем дворе соседского дома молодого и крепко сбитого парня, — ваш мистер N молодой мужчина?

— Ага, — кивнул Дэниел, коснувшись волос Мышки своим подбородком. — Видите его?

— Да, на заднем дворе. Заведите–ка поближе, если это возможно.

Дэниел покрутил что–то в бинокле, и Мышка смогла разглядеть мужчину вблизи. Мистер N был не так уж и молод, как ей показалось издалека, но совсем еще не стар. Лицо его не выглядело злобным, но было каким–то уж слишком беспокойным. Он куда–то спустился — Мышка догадалась, что именно об этом месте говорил Дэниел, — и на некоторое время исчез из поля зрения.

— Пожалуйста, госпожа Мышка, говорите о том, что происходит, — напомнил ей Дэниел. — А то я начинаю нервничать, и мне хочется отобрать у вас бинокль.

— Ладно — ладно, — отмахнулась Мышка. — Мистер N спустился в погреб или что там у него… Пока он оттуда не выходит.

— Он может торчать там и полчаса, — сообщил ей Дэниел в самое ухо, отчего Мышка почувствовала себя так, словно внутри нее замахали ветками встревоженные ветром деревья. — Но обычно надолго не задерживается. Кстати, странно, что он снова туда пошел, ведь недавно выходил с подносом. Ты случайно не заметила: у него что–нибудь было в руках?

— Случайно нет и неслучайно тоже, — буркнула Мышка, которую начали раздражать не столько вопросы, задаваемые Дэниелом, сколько собственные странные ощущения. — Я, в конце концов, не работала детективом.