– Почему? – спокойно спросил Алерой, отчего я ещё больше опешила.

Взглянула в такие же спокойные глаза и пожала плечами. Ту гамму чувств, что вызывает выход на улицы города словами не предать. Даже, до этого спокойно сидевший Хомка, встрепенулся и потёрся о мою щёку мордочкой.

«Кажется у меня появилась фобия».

– Рита, – Алерой сделал шаг ближе и взял обе мои ладони в свои, легонько их сжал, – Теперь тебе нечего бояться. Чтобы ни было я буду с тобой.

– Почему? – интересуюсь сипло.

Перед глазами всё ещё обнажённый торс мужчины и неведомый страх в сердце. Что со мной ума не приложу.

– А разве не понятно? – серьёзно вопросом на вопрос ответил Алерой и, приподняв свои, а вместе с ними и мои руки, прижал их к своей груди, – Ты мне нравишься. Очень. На столько, что хотел бы быть твоим мужчиной, а ещё лучше женихом.

– Женихом? – удивилась я на столько, что даже забыла про страх.

Заявление мужчины очень серьёзно, так как процедура после которой мы смогли бы называть себя женихом и невестой не так проста. Благословление родителей – это самая малая её часть. Нужен ещё поход вместе с родителями к жрецу и объявление намерений перед ним. Проверка будущей невесты на невинность и оглашение всего списка, если он есть, её, скажем так, прегрешений. После этого, если жених и его семья не передумали, так как мы благородные, подаётся прошение Императору и уже он, при условии, что не имеет на кого-либо из пары видов, на одном из балов объявляет образовавшуюся пару. Самой паре не обязательно быть на балу, главное быть в списке оглашения. Этот же список потом печатают в местной газете и после этого всё. Девушка расторгнуть помолвку не может, только жених.  Вот это и заставляет задуматься.

– Да, и я серьёзен, – меж тем подтверждает свои намерения Алерой, – В родителях тоже уверен. Они примут мой выбор.

Перед глазами возникла картина обнимающихся Кемиллуса и Авилы, вспомнилась зависть возникшая при этом. Отчего безумно захотелось такой же нежности и тепла. Устала бороться сама, хотелось бы опереться на надёжное, мужское плечо. Вот только и врать не хотелось.

– Ты мне тоже нравишься, – пробую объясниться, – но и только. Про чувства сказать ничего не могу, так как знаю тебя по сути пару, тройку дней. Так что однозначного ответа дать не могу. Четно удивлена, как смогла заинтересовать тебя за этот короткий срок. Вот скажи, честно, ещё неделю назад ты бы меня и не заметил.

– А вот тут ты ошибаешься, – ухмыльнулся Алерой, – Я тебя заприметил давно. А вот ты меня не замечала совсем, – вскидываю в удивлении брови и Алерой продолжает, – Астон. Помнишь его?

– Да, – подтверждаю, вспоминая великолепного, белого коня, – Как такого красавца можно забыть.

Отбывая свои частые наказания, после чистки всех, скажем так, казённых стойл я любила заходить в частные. Там содержали скакунов, которых хозяева по какой-либо из причин не могли оставить дома. Астон был самым дружелюбным. Сколько лакомства я ему перетаскала, не счесть.

– А его хозяина? – меж тем поинтересовался мужчина.

Тут же вспоминаю, как завидев мужскую фигуру, убегала. Кормёжка животных запрещена, а неприятности мне были не нужны. Я ещё удивлялась, что, увидев за этим занятием, хозяин Астона ни разу даже не прикрикнул на меня.

– Так это был ты? – осеняет меня, – Астон - твой конь.

– Угу, – кивнул Алерой, – Я не раз наблюдал за вами. После глазами выискивал тебя в академии.

– Наблюдал? – хватаюсь за информацию, – Значит мог подойти и поговорить. Но ты же этого не делал.

– Во-первых, – вздохнул Алерой, – ты, что напуганный зверёк. Вмиг исчезала из виду. Во-вторых, прости, но ты должна знать, что с простолюдинами браки запрещены. Что толку бы в моём интересе? А врать ни тебе, ни себе я не хотел. Вот и любовался со стороны. Когда лорд Фэбус привёл тебя и объявил кто ты, думал сойду с ума от радости.

– Что же, по крайней мере честно.

Ответ Алероя царапнул по сердцу, но подкупил честностью.

«Чем чёрт не шутит. Симпатия ведь есть».

– Можно попробовать, – произношу в слух.

– Что? – не понял моего ответа Алерой и потому нахмурил брови, – Ты согласна? – переспросил с надеждой.

– Невестой пока не готова быть, – поясняю, – Пока только девушкой.

– А это значит?

– Прогулки и ухаживания, – хитро улыбаюсь, – И начнутся они, похоже, с завтрака.

– Понял.

Алерой проводил меня до самих дверей комнаты, поцеловал руку и ушёл. Хомке тоже, в виде почёсывания брюшка, немного ласки досталось, но он в отличие от меня не разомлел. Может мне показалось, но он как-то с укором посмотрел на меня, а потом покосился на удаляющегося мужчину.

– Тебе что-то не нравиться или просто ревнуешь? – решаю сразу же уточнить.

Хомка изобразил пожимание плечиками и покачал головой.

– Ясно, – вздыхаю, – Когда поймёшь дай знать, ладно. Но всё же, имей ввиду, – снимаю зверька с плеча и на ладонях поднимаю на уровне глаз, – ты мой самый любимый мужчина, – носом ткнулась в носик зверька, – Я тебя никогда не оставлю. И мнение твоё мне очень важно.

На мою ласку Хомка чихнул и потёр лаками носик, потом будто задумался и выдал:

– Гу, ля, – показал лапкой в сторону.

– Как хочешь, – наклоняюсь, чтобы отпустить его на пол, но не успеваю.

Хомка исчез. Всё ещё не привыкну к его телепортации, поэтому какое-то время любуюсь пустыми ладонями. Для убедительности обернулась, поискала его глазами. Не найдя толкаю дверь плечом и сразу же во что-то упираюсь.

– Ну и у кого ты на этот раз ночевала?

Голос Кемиллуса был подобен внезапному грому, причём сразу над головой. Шок и испуг, а с ними оцепенение. Стою с широко открытыми глазами и не могу связать между собой слова:

– Ты. Тут? Как?

– Авила моя невеста, потому у меня есть доступ? – в своём обыкновении фыркнул мужчина.

– А ты не подумал, что я могла и не удержать слов за зубами? – отмерев возмутилась я, – И вообще знаешь же, что Авилы здесь нет. Зачем заходить? Я могла спать. Могла быть в неглиже.

– И что бы я увидел такое, что не видели другие?

Я даже не поняла, как рука поднялась и ударила по мужской щеке. Лишь, резко возникшая в запястье боль, отрезвила. Вот только я ни о чём не жалею.

«Этот дегенерат неисправим».

– Убирайся, – цежу сквозь зубы.

– Обязательно, – поводив, придерживая пальцами, из стороны в сторону челюстью, ответил Кемиллус, – но только с тобой. Собирайся, мы идём в город.

– Что? – от возмущения едва не задыхаюсь.

– Я ясно выразился, собирайся, – скрестив руки на груди и опершись на стену спиной, Кемиллус дал понять, что уходить не собирается.