чтобы подтвердить и передать эту информацию такими способами, которые будут приняты в суде.

Специальный агент Идлер была достаточно умна, чтобы не задавать слишком много вопросов о том, как эта информация попадала мне в руки.

— Нам надо что-то покрупнее. Тайник. Пути дистрибуции. Высокопоставленный человек, затаивший обиду и готовый переметнуться, — что-то, что обрушит организацию изнутри.

— Что я могу сказать? Этот парень не такой бл*дский идиот, как его сын. Позволю себе высказать, но почему не дать Лине поработать кое с какими сведениями? Она сегодня в офисе. Может, она сможет найти лазейку, которую мы упускаем.

— У неё личное пристрастие, — упорствовал я. Я не был тем начальником, у которого всегда открыта дверь для предложений. Я не хотел обратной связи. Я хотел говорить людям, что им делать, и потом не беспокоиться о том, а сделают ли они, что им было сказано.

Кроме того, Лина не только королевски взбешена на семью Хьюго за то, что они похитили её и едва не убили её жениха, но она ещё и отказывалась полностью соглашаться на эту работу. Поначалу её игра за власть на полставки забавляла. Теперь уже раздражала.

Поскольку Петула, Нолан и Лина все демонстративно не боялись меня, я опасался, что остальные работники последуют их примеру и начнут делать такие вещи, как, например, стучать ко мне в кабинет, чтобы «поболтать», или предлагать устроить корпоратив.

Нолан откинулся на спинку кресла.

— Давай посмотрим. Если Лина котелок, то ты горшок.

— У меня сегодня нет времени на твоё бредовое дерьмо.

— Поясню. В этой метафоре ты горшок, который называет котелок чёрным, а сам не белее.

— Нет у меня личного пристрастия, — соврал я.

Нолан принялся драматично шарить по ящикам стола.

— Что ты ищешь? — спросил я.

Он помедлил, затем улыбнулся.

— Огнетушитель, чтобы потушить твои горящие штанишки.

(в английском есть выражение, переводящееся примерно как «врунишка-врунишка, горящие штанишки», к нему и отсылает Нолан, — прим.)

— Я думал, ты стал менее раздражающим после того, как сбрил усы. Я ошибался.

На самом деле, он сделался более приятным после того, как перестал встречаться со Слоан — условие его работы на меня.

Бл*дь.

Я глянул на часы.

Я ещё не дошёл до своего кабинета, а уже позволил себе мысль о ней. Я позавтракал с этой женщиной. Почему я не мог отложить её в сторону и перейти к следующему вопросу, требовавшему решения? Слоан Уолтон никогда не делала того, что я от неё хотел. Я хотел жизни, где ничто не заставляло меня чувствовать себя беспомощным, ничего не контролирующим, а пока я не найду способ изгнать эту женщину экзорцизмом, я всегда буду уязвимым.

— Просто говорю. Похоже, ты ждёшь, когда она докажет свою верность, а она ждёт, когда ты докажешь, что ты заслуживаешь этой верности. Если вы двое не попытаетесь встретиться посередине, то никто так и не слезет с этой извращённой карусели борьбы за власть.

Я не сразу понял, что он говорит о Лине, а не о Слоан.

— Я не припоминаю, чтобы спрашивал твоего мнения.

— На то и созданы друзья. Кстати, хочешь, я буду подкреплением сегодня с федералами? Я могу стоять позади тебя и делать угрожающее лицо, — предложил Нолан.

— Мне не нужно подкрепление, — чем меньше людей напрямую задействовано в расследовании Энтони Хьюго, тем лучше. Когда Хьюго прознает, что я делаю, я хотел, чтобы он сосредоточился исключительно на мне. — Чего я хочу, так это подробного отчёта по партнерам «Фанд Ит» через десять минут, — приказал я.

— Уже на твоём столе, — сказал он, самодовольно закидывая в рот M&M с арахисом.

Командовать людьми совсем не весело, когда они предугадывали, что мне нужно, и делали это.

Хмыкнув, я вышел из его кабинета и пошёл к своему.

— Всегда пожалуйста, — крикнул мне вслед Нолан.

Иногда я задавался вопросом, зачем я утруждался, нанимая сотрудников. Они все были такими раздражающими.

— Добрый день, мистер Роллинс, — чирикнула оживлённая рыжуля, которая выглядела так, будто она должна была готовиться к экзамену на права, а не трудиться в одной из самых безжалостных консалтинговых фирм в стране.

Надо было сегодня работать из дома.

Холли была двадцатидвухлетней матерью двоих детей и называла эту должность своей первой «взрослой» работой. Она вела себя кошмарно благодарно в мой адрес, будто работа и зарплата — это личные услуги, которые я ей оказал.

Это вызывало у меня неловкость и дискомфорт.

— Твои волосы выглядят… интересно, — сказал я.

Она развернулась, без просьбы показывая мне свою голову сзади. Сегодня она заплела волосы в две толстые косы, которые выглядели так, будто птицы дружно прошлись по ним обоим, пытаясь растащить пряди в разные стороны, но не совсем одержали успех.

— Вам нравится? Это называется пузырьковые косы. У меня есть ютуб-канал…

— Мне без разницы, — сказал я.

Она по-девчачьи хихикнула.

— Вы такой смешной, мистер Роллинс.

— Нет, не смешной, — упорствовал я.

Она отмахнулась от моего заявления.

— Я просто хотела сказать, что я кое-что оставила на вашем столе. Вы вчера спрашивали про мой ланч, так что я принесла вам немножко попробовать.

Я не спрашивал про её ланч. Я предложил ей не разогревать уху в микроволновке, чтобы весь офис не вонял как рыболовецкое судно.

— Правда не стоило.

— Это меньшее, что я могу сделать, — бодро отозвалась она.

— Как внимательно с твоей стороны, — сказала Петула, внезапно появившись возле меня как элитный снайпер. — Мистер Роллинс определённо насладится ухой в качестве послеобеденного перекуса.

Холли ослепительно улыбнулась нам обоим.

— Вот погодите, когда я сделаю вам своё карри с тофу!

Мы смотрели, как она удаляется буквально вприпрыжку.

— Иисусе, чем я думал, когда нанимал её на работу? — пробормотал я.

— Вы думали, что ей отчаянно нужна работа, чтобы прокормить двоих детей. Она считает вас рыцарем в сверкающей броне, — объяснила Петула, открывая дверь в мой кабинет.

Я не был рыцарем. Я был драконом.

— Тогда она либо преступно дезинформирована, либо бредит, — пробормотал я, входя в своё помещение. Оно было спланировано так, чтобы запугивать и производить впечатление. Не было ничего уютного или домашнего в стеклянном столе, безупречно белом диване и тёмной древесине. Всё было официальным и холодным. Это подходило мне.

— Иметь сотрудников, которые не в ужасе от вас — это не худшее, что бывает на свете, — сказала Петула, нажимая кнопки на пультах, чтобы открыть жалюзи, включить настольные мониторы, а затем организовывая бумаги по степени приоритетности, пока я вешал пальто на вешалку за дверью.

— Учитывая Нолана и Холли, ты что-то размякаешь, — пожаловался я.

— Настоятельно требую, чтобы вы забрали это оскорбление обратно, иначе