Из присутствовавших на свадьбе никого столь бедного, как Десмонд, не было. Дейдра ненавидела ту свадьбу. Она так долго ждала ее и даже надеялась, что они с Ренатой подружатся, хотя она гораздо моложе их и совсем из другого мира. Дейдра была убеждена, что Рената принадлежала к числу итальянских эмигрантов и ей необходим совет сестры.

Десмонд никогда не забывал, как изменилось выражение лица его жены, когда, придя на свадьбу в желтом платье и пальто, перешитом из старых вещей, она увидела великолепие нарядов из шелка и меха. Еще утром она выходила из дома такая радостная, а теперь пересаживалась на задние ряды церкви, пока итальянский оперный певец исполнял арию для новобрачных. К тому времени, когда молодожены приехали к гостям, она уже издергала свое платье и рукав мужа. Для нее это был плохой день, и горечь за свою жену испортила настроение и Десмонду.

Но это же не вина Фрэнка Квигли. Он по-прежнему улыбался им спустя несколько лет. Всегда можно было пойти к Фрэнку. И не нужно ничего объяснять, он все понимал по намекам. Ну и где, черт побери, носило Фрэнка сегодня, когда Карло Палаццо сообщал Десмонду Дойлу, что для него больше нет кабинета, двери, телефона?

Так, может, он прямо сейчас наденет бежевый халат, который носят дворники, и пойдет убирать коробки из-под овощей? Может, так проще, чем ждать еще с дюжину передвижений? Он чувствовал, что выражение его лица менялось, и он не мог контролировать его. К своему ужасу, он обнаружил, что лицо мужчины напротив выражало жалость.

— Десмонд, друг мой, прошу вас…

— Все в порядке. — Десмонд встал из-за своего маленького стола. Он сейчас подойдет к окну, чтобы скрыть набегавшие слезы. Но в его офисе нельзя было подойти, нужно протискиваться между шкафами, аккуратно обойти стол и даже попросить мистера Палаццо пододвинуть стул. Хотя на следующей неделе у него и такого кабинета не будет.

— Я знаю, что вы в порядке. Я просто не хочу, чтобы вы неправильно поняли меня. Иногда, даже после всех тех лет, которые я прожил здесь, я не всегда могу четко излагать мысли.

— Нет, вы четко изложили свои мысли, мистер Палаццо, даже четче, чем это порой удавалось мне, хотя для меня английский — родной язык.

— Возможно, я вас как-то обидел своими словами. Можно я скажу это снова? Вы очень ценный сотрудник, вы здесь так давно работаете, у вас неоценимый опыт… просто обстоятельства поменялись, сейчас будет проходить… какое слово мне надо употребить?

— Сокращение, — сказал Десмонд мрачно.

— Сокращение, — повторил Карло, даже не вспомнив, что он уже употреблял это слово. И широкая улыбка растянулась на его лице, как если бы, сказав это слово, он исправил ситуацию. Но по лицу Десмонда он понял, что ничего не исправил. — Скажите мне, Десмонд, что бы вы хотели делать больше всего? Это не оскорбление, не вопрос с подковыркой… Я спрашиваю, что вы больше всего любите в работе? Представьте, что вы могли бы сегодня остаться здесь. Чтобы вы хотели делать, о чем бы вы мечтали?

Он спрашивал на полном серьезе, он не шутил. Карло и впрямь хотел знать.

— Не знаю, можно ли это назвать мечтой, но не оставаться в этой комнате на должности менеджера по специальным проектам.

— Итак… почему же вы так не хотите покидать это место? Где еще бы вы мечтали работать?

Десмонд прислонился к шкафу. Мэриголд украсила этот угол несколькими домашними растениями, которые она принесла из тех офисов, где на полулежал ковер. Десмонд надеялся, что она ничего не прихватила из кабинета Карло. Подумав об этом, он улыбнулся, и его босс улыбнулся ему в ответ.

У Карло было большое доброе лицо, как у тех актеров, которые в кино играют доброго дядю или дедушку.

Карло мечтал стать дедушкой, чтобы по большому белому дому бегали внуки с полуитальянскими-полуирландскими именами. Внуки, которым можно было оставить часть состояния Палаццо. Десмонд тоже мечтал о внуках? Он не знал. Каким глупым он ему показался, если не смог сказать, о чем сам мечтает.

— Не так уж давно мне было позволено мечтать, так что, наверное, я еще не успел придумать себе мечту.

— Я свою всегда знал: я всегда хотел поехать в Милан и работать с модой, — сказал Карло. — Я всегда хотел, чтобы у меня были лучшие портные, закройщики и дизайнеры, чтобы у меня была своя собственная фабрика, которая носила бы мое имя.

— Ваша компания и так носит ваше имя.

— Да, но это не то, о чем я мечтал. Это не то, на что я надеялся. Тому, о чем я мечтал, я могу посвятить только малую часть своего времени. Мой отец говорил мне, что я должен заниматься продовольствием вместе с моими братьями, дядями, а не играть в тряпки, как женский портной.

— Отцы не всегда понимают.

— Ваш отец, он тоже не понимал?

— Нет, мой отец не понимал и не понял бы. Он всегда был стариком. Когда мне было десять, он был стар. И это не только мне кажется, это видно на каждой фотографии. Все, что он понимал, — это овцы, пастбища и тишина. Но он никогда не останавливал меня, он всегда говорил, что я могу идти вперед.

— Тогда что вы имеете в виду, говоря, что отцы никогда не понимают?

— Я не понимаю. Я сделал для своего сына все. Я хотел, чтобы у него было самое лучшее образование, я не понимал его, когда он уехал.

— А куда он уехал?

Об этом нельзя было говорить за пределами их дома.

— Он сбежал — вернулся к овцам, пастбищам и тишине.

— Вы позволили ему сбежать.

Казалось, Карло даже не удивился, услышав, что сын Десмонда не имеет образования и пасет овец.

— Но не с легким сердцем, — вздохнул Десмонд.

Карло не понимал.

— Так вы хотели дать ему высшее образование?

Почему-то сейчас перед глазами Десмонда стояло лицо Суреша Пателя, у которого блестели глаза, когда он говорил, как хочет, чтобы его дети имели дипломы и сертификаты о высшем образовании.

— Нет, не высшее образование. Просто место, которое было бы моим.

Карло посмотрел по сторонам. Он оглядел кабинет, который казался скучным сейчас даже с этими растениями.

— Это место? Это так важно?

Десмонду надо было заканчивать этот разговор.

— Если честно, мистер Палаццо, то я не знаю. У меня есть кое-какие идеи. Я полагаю, вы и мистер Фрэнк Квигли именно их от меня и ждали. Но это личные идеи, не рабочие. И я немного растерян, когда вы заговорили о сокращении. Но я справлюсь. Я и раньше всегда справлялся.

Теперь он не боялся и не жалел себя. Теперь он просто был практичным. Карло Палаццо с радостью увидел, что его прежнее настроение, какое бы оно ни было, теперь сменилось новым.

— Это случится не сразу. Должно пройти две-три недели, и вам это даст больше свободы и больше возможности подумать, что вам нужно на самом деле.

— Возможно, и так.