Сегодня все эти положения могут показаться самоочевидными или, напротив, недостаточно проработанными. Но следует учитывать, что они создавались в условиях гитлеровской Германии и за несколько лет до принятия Всеобщей декларации прав человека ООН.

НТС заявлял о себе как о националистической организации, но понятие «национализм» трактовал по-своему: «Национализм не означает ни национального эгоизма (шовинизма), ни империализма (подавления одной нации другой)… Национализм активно проявляется в потребности служения своему отечеству»[169].

Солидаристы оперировали понятием «российская нация» и рассматривали ее как сообщество равноправных народов России, осознавших на протяжении многовековой совместной исторической судьбы общность государственных, экономических и культурных интересов.

В экономической части программы солидаристы отстаивали принцип частной собственности, частной экономической инициативы, свободы экономических отношений. Восстановление сельского хозяйства они связывали с возрождением социального слоя мелких земледельцев-собственников. НТС отвергал возможность частного владения капиталом в тяжелой индустрии. Все отрасли промышленности, имеющие национальное значение, должны, по их убеждению, находиться в руках правительства.

В социальном плане солидаризм означал сотрудничество различных классов общества в интересах российской нации и противопоставлялся идее классовой борьбы.

НТС не разделял надежду левых кругов эмиграции на эволюцию советской власти, но и не считал, в отличие от правых, что падение большевизма может произойти только в результате «весеннего похода». Воплощение своих идей в реальность НТС видел на путях национальной революции в России, концепция которой обсуждалась на 2-м съезде НТС в 1931 году — в разгар коллективизации в СССР. Основной силой национальной революции НТС считал своих сверстников, выросших в Советском Союзе. Свою задачу солидаристы видели в идейном оформлении революционного движения советских (или «подсоветских», как их тогда называли) граждан. В плане практической деятельности НТС искал пути проникновения своих эмиссаров на советскую территорию. Цель — выяснение психологической обстановки в стране применительно к возможности создания опорных точек организации[170].

Предвидя войну между Германией и СССР, НТС выдвинул концепцию создания «третьей силы», которая, согласно замыслу, должна была противостоять как Сталину, так и Гитлеру. Конкретное воплощение «третьей силы» виделось в создании российской антисоветской армии под руководством одного из генералов РККА, который порвет с большевизмом. Для выполнения задачи по организации «третьей силы» НТС должен был установить непосредственный контакт с «подсоветскими» людьми. Эта задача осуществлялась по двум направлениям: проникновение членов союза на оккупированную немцами территорию СССР и работа с советскими военнопленными и гражданскими лицами, вывезенными на работу в Германию.

Один из активистов НТС Борис Прянишников вспоминает, что руководство организации поставило перед шедшими в Россию соратниками задачу распространять идеи союза, образовывать тайные союзные организации в среде населения, создавать тайные ячейки в воинских частях, формировавшихся немцами из пленных красноармейцев[171].

Несмотря на серьезные идейные разработки, созданные солидаристами в 1930-х годах, детализированной программы у них не было. Союз сознательно ждал возможности привлечь к составлению программы людей с опытом жизни в СССР. В этом позиция НТС отличалась от точки зрения организации А.В. Туркула.

Программный документ НТС военного времени — «Схема национально-трудового строя» — будет создаваться с учетом психологии людей, выросших в условиях господства одной идеологии, одной формы собственности, одной партии, одного вождя.

Для того чтобы оценить позицию РОВС, РНСУВ, НТС, целесообразно рассмотреть также и альтернативное направление общественной мысли в эмиграции. В феврале 1936 года в Париже инициативная группа эмигрантов заявила о создании новой политической организации — Русского эмигрантского оборонческого движения (РЭОД). В ее основание легла идея: «Оборонец тот, кто при всех условиях ставит защиту своей родины выше политических разногласий с властью»[172]. Были созданы Организационная комиссия (Н. Алексеев, Г. Грехов, В. Лебедев, А. Петров, А. Пилипенко, М. Слоним, Ю. Ширинский) и Ревизионная комиссия (В. Издебский, П. Коротков, В. Яновский).

Появление организации было вызвано уверенностью ее основателей в том, что СССР грозит внешняя опасность: «Планы враждебных России держав к началу 1936 года выяснились с совершенной очевидностью. В этих планах Россия рассматривается как объект колониальной политики, необходимый для наций, якобы более достойных и цивилизованных. Более или менее открыто говорится о разделе России… поддерживаются всякие сепаратистские движения, возможные в многонациональной стране в революционный период ее жизни»[173].

В РЭОД приняли участие люди с различной политической судьбой. Одни заявляли о своей готовности защищать советскую власть без всяких оговорок. Другие заранее предупреждали, что только временно, «пока отечество в опасности», они откладывают свои претензии к большевистскому режиму, намереваясь потом предъявить их снова.

Мировоззрение РЭОД базировалось прежде всего на концепциях сменовеховства, национал-большевизма, евразийства и утвержденчества, созданных в эмиграции.

Идеологом сменовеховства был Н.В, Устрялов, который считал, что «с Россией все ясно, только бы она была мощна, велика, страшна врагам. Остальное приложится»[174]. Победа Красной армии в Гражданской войне, продемонстрировавшая ее военное превосходство над белыми, стала для Устрялова достаточным основанием для того, чтобы не только примириться с большевизмом, но и признать его национальной русской властью. Свой уровень мышления Устрялов ярче всего продемонстрировал в 1925 году в статье «Памяти В.И. Ленина»:

«Он был… глубочайшим выразителем русской стихии в ее основных чертах. Он был, несомненно, русским с головы до ног. И самый облик его — причудливая смесь Сократа с чуть косоватыми глазами и характерными скулами монгола — подлинно русский, „евразийский“. Много таких лиц на Руси, в настоящем, именно „евразийском“ русском народе:

— Ильич…

А стиль его речей, статей, „словечек“? О, тут нет ни грана французского пафоса, столь „классически революционного“. Тут русский дух, тут Русью пахнет…