подозревали в убийстве жены[186]. Эстеван Гомеш – штурман, который, как мы увидим, уехал в Испанию примерно в то же время, что и Магеллан, а затем присоединился к его экспедиции, поднял там бунт и был высажен, – долго находился на испанской службе и исследовал Атлантическое побережье Северной Америки[187]. Васко да Гама, по некоторым сведениям, угрожал перейти на испанскую службу, когда король решил было уклониться от своего обещания сделать путешественника графом[188].

Магеллан был лишь одним из множества рекрутов, хлынувших в Испанию из Португалии. Иногда их объявляли изменниками и грозили возмездием. В недатированном документе, один из экземпляров которого имелся у Афонсу де Албукерке, говорилось об изъятии любой собственности у отъехавших в Испанию моряков и ссылке их на остров Святой Елены[189]. Порой можно было переходить с одной стороны на другую совершенно безнаказанно. Однако когда Магеллан ушел с португальской службы и переехал в Испанию, то результатом стали упреки и отчуждение со стороны собственной родни. Семья, которую он оставил в Португалии, объявила его бессовестным изменником. Его внучатый племянник Франсишку да Силва Теллеш приказывал следующим поколениям не украшать дом под Саброзой гербом мореплавателя, «потому что я желаю, чтобы он был навеки забыт, в соответствии с приказом господина моего короля, в наказание за преступление Фернана де Магальяеша, который вступил на службу Кастилии, нанеся ущерб этому королевству, и отправился на поиски новых земель, где и умер, опозорив нашего монарха»[190].

Сам Магеллан отрекался от бывшей родины с тем же пылом. В августе 1519 года, в канун отплытия в кругосветное путешествие, он приказал установить штандарт короля Испании в мужском монастыре Санта-Мария-де-ла-Виктория в Триане, где надеялся упокоиться после смерти и где он примет «клятву и присягу верности, согласно законам и обычаям Кастилии, в том, что предпринимает это путешествие со всей преданностью доброго вассала Его Величества»[191]. Через два месяца он поставил условие вступления в наследство: будущие наследники обязаны были переехать в Кастилию и сменить фамилии на его. «Я желаю, – пояснял он, – чтобы мой брат Диего де Соуза, который в настоящий момент проживает под властью Светлейшего Государя, короля Португалии, получил всю вышеозначенную собственность в том случае, если переедет жить в королевства Кастилии и вступит здесь в брак и если он примет фамилию Магальяес [sic] и герб Магальяес в той же форме, в которой ношу его я, то есть в сочетании гербов Магальяес и Соуза»[192]. Те же условия относились и к следующему по очереди его наследнику – сестре Исабель.

Вряд ли составитель завещания всерьез рассчитывал, что его требования будут приняты. У него уже был собственный маленький сын, а шансы на то, что его брат или сестра оставят Португалию, можно было приравнять к нулю. Требование смены фамилии явно было рассчитанным актом неповиновения, бравады или оскорбления. Результат предсказуем: в Португалии Магеллана стали считать ренегатом, в Кастилии же он рассматривал свое отступничество как повод для гордости.

«О Магеллан, – восклицал Камоэнс, – истинно родившийся португальцем, но затем бесчестно нарушивший клятву!»[193][194]

По какой причине бывший паж превратился в заклейменного предателя? Некоторые современники Магеллана считали или верили, что его переезд в Испанию был вызван гневом и стремлением осуществить мечту о плавании к Молуккским островам через Атлантический океан. Согласно этой теории, отказ португальского короля спонсировать или хотя бы выдать лицензию на такое путешествие был возмутительной провокацией. Теория не то чтобы невероятна, но отдает фанатизмом. Мы уже видели, что Франсишку Серран настойчиво просил своего друга присоединиться к нему на Тернате. В единственных уцелевших фрагментах ответных писем Магеллана, которые, если они вообще являются подлинными, должны были быть написаны из Португалии или Марокко между 1514 и 1517 годами, «он говорил, что если Господу будет угодно, то вскоре они встретятся лично и что он прибудет туда если не португальским, то кастильским путем; таково было состояние его ума, а Серран должен был ожидать его на месте… И дьявол, что всегда смущает мысли людей, склоняет их ко злу и разрушает изнутри, устроил дела так, что этот Фернан де Магальяеш разочаровался в своем короле и королевстве», как писал по этому поводу Барруш[195].

Дон Жайме I, герцог Браганса, на итальянской гравюре XVII века, изображающей родовое древо португальских королей. Жайме являлся номинальным командиром Магеллана во время кампаний 1513–1514 годов в Марокко, которые предшествовали отказу Магеллана от португальского подданства и переезду в Испанию (и внесли в это свой вклад). Династия Браганса, ведущая род от незаконнорожденного сына короля Жуана I, соперничала с Ависской династией за португальский трон. При предшественнике короля Мануэла члены рода Браганса бежали в Испанию во избежание монаршего гнева или мести. Мануэл предпринял попытку примирения: итальянский специалист по генеалогии в сопроводительном тексте к портрету Жайме упоминает, что тот был избран королем в наследники в том случае, если у Мануэла не будет прямых потомков. Однако некоторые изгнанники из рода Браганса остались в Севилье, где приветствовали появление Магеллана и сформировали португальский круг, в котором он нашел поддержку и жену. Предоставлено Национальной библиотекой Португалии

Барруш продолжает: когда Магеллан не добился желаемого в Португалии, «он воплотил в жизнь тот план, о котором писал своему другу Франсишку Серрану еще из Малакки, так что, судя по всему, отъезд в Кастилию уже какое-то время занимал его ум, а не пришел ему в голову внезапно после отказа»[196]. Антонио Пигафетта, который, как мы увидим, стал доверенным лицом Магеллана, подтверждал, что «в то время как Магеллан был в Малакке, он неоднократно писал ему», что находится в Тернате, и «побудил… предпринять это путешествие», не поясняя, когда Магеллан получил эти письма и они ли привели его к переезду в Кастилию[197]. Впрочем, в любом случае Магеллан никогда не терял интереса к Молуккским островам. Письма от султана Тернате прибывали к португальскому двору с 1514 года и вызывали значительный интерес[198]. Магеллан ходил из Молукки на судах, которые добирались по меньшей мере до Амбоины.

Вероятнее всего, план открытия атлантического пути к Молуккским островам был не причиной, а следствием его перехода на испанскую службу. Он вернулся в страну, где все жаловались на инфляцию, а на королевском монетном дворе серебро заменялось медью. Его недовольство, пусть даже вызванное дьяволом, имело причиной финансовые затруднения, от которых его не могли избавить ни покровительство короля, ни португальские суды; а также чрезмерное честолюбие, оскорбленное тем, что король отказал Магеллану в тех наградах, на которые он рассчитывал. Сыграли свою роль и растущие связи Магеллана с другими недовольными, которых в Португалии было предостаточно.

Непосредственным поводом для перехода на испанскую службу стала экспедиция в Марокко и ее