class="p1">Следующий после него, мужчина средних лет по имени Зураб, разразился долгой речью про Путина и русских, которые помогли отнять Абхазию и Южную Осетию, а потом бомбили Гори. Даниил уже начал чувствовать себя неуютно, но Давид жестом резко осадил Зураба.

— За мир! Мшвидобас гаумарджос! — провозгласил он.

Тут начали разносить горячие закуски. Это были хачапури разных видов: везде был хлеб и сыр, но в самых разных формах и рецептах.

Потом они пили за семью и за детей, за родителей и за Бога, за предков и за женщин. Пили они белое домашнее вино. Вкус его был непривычным для Смирнова, он слегка отдавал горчинкой, но при этом был значительно более насыщенный и менее кислотный, чем у обычного белого вина. Когда Давид разрешил всем выйти из-за стола перекурить, Даниил с этим вопросом обратился к Мише. Тот немедленное переадресовал его к Георгию.

— Вот у нас кто винодел потомственный.

Георгий приосанился.

— Мы когда тебя в Азербайджан везем? Послезавтра хотели? Так вот завтра к моим родителям в Кахетию поедем, это почти по дороге. Там я тебе все о вине и расскажу.

Миша хмыкнул, но осекся, увидев возмущение на лице Георгия.

— Молчу, молчу.

Вскоре они вернулись за стол. Тут начали подавать шашлыки. Теперь они выпивали за любовь и за Грузию, за дружбу и за Мишу. В общей сложности трапеза заняла часов шесть. Если бы они выпивали не белое вино, а, к примеру, красное или чачу, Даниил бы упал замертво или с утра бы проснулся с тяжелейшим похмельем. Но с белым вином все обошлось малой кровью. В голове хмель чувствовался слегка, в ногах чуть сильнее, но с утра он был как огурец.

Разбудил их Георгий довольно рано. За завтраком они обсудили дальнейшие планы. Миша должен был возвращаться в Ереван, Георгий с Даниилом собирался стартовать в Телави, в дом к своим родителям, а оттуда — на границу с Азербайджаном.

— Как решили проходить границу? — спросил Миша.

— Пойдем мимо постов. Как я и говорил, с армянским штампом его так просто в Азербайджан не пустят. Задержат, начнут по базам проверять. Вдруг ориентировка из русского МВД всплывет. Их полиция с русской очень плотно сотрудничает.

— Это разумно. А на выезде из Азербайджана не спросят, где въездной штамп?

— А он и выезжать не будет. Обратно так же проведем.

— А где проходить будете? — уточнял детали Миша.

— У монастыря Давида Гареджи. Там граница дырявая, а с той стороны есть надежный человек. Ну и легенда нормальная, если не дай бог что. Турист заблудился.

— Ну как знаешь.

— Нормально все будет. Придется километров пять по горной местности пройти, справишься? — обратился Георгий к Даниилу.

— Само собой, — не колеблясь ответил Смирнов.

— Ну и славно. Только заедем в магазин сначала. Надо для горного похода тебя экипировать, а то в джинсах и кроссовках далеко не уйдешь.

Даниил тепло попрощался с Мишей, спросив, удобно ли напрягать Георгия помогать ему.

— Слушай, мы с ним не просто друзья с детства — еще и партнеры. Мой друг — его друг, — с этими немного банальными, но такими отрадными словами он сел в машину.

Смирнов отправился с Георгием в «Декатлон». Там гостеприимный грузин придирчиво выбрал ему горные ботинки, прочные брюки и рюкзак с гидратором. Перед выходом он еще прихватил палки для ходьбы. Расплатиться Даниилу не удалось — Георгий не дал ему шанса достать кошелек. От магазина они тронулись в Телави. Ехали они на машине (естественно, на «мерседесе») Отари — товарища Георгия. Дорога была довольно ровная, но Отари мчал как бешеный. Меньше ста пятидесяти километров в час скорость на равнине не опускалась. Перед светофорами они только притормаживали, проезжая их на любой свет. Сплошной двойной для Отари не существовало, обгонял он всех и всегда. Пару раз встречные машины на горном серпантине уходили на обочину, пропуская их.

— Георгий, может попросим его чуть поспокойнее ехать? — после очередного обгона шепнул Даниил.

— Это бесполезно. Будем замечания делать, занервничает, еще опаснее ехать будет. Пусть едет, как привык.

— Но это же опасно!

— А, брось ты. Он же сван, они все такие безбашенные. Я бы сам поехал, но у нас после Саакашвили гаишники взяток не берут. А у меня права отобрали. Обидно, но справедливо.

— Так его у вас любят или нет? — решился задать политический вопрос Даниил.

— Как тебе сказать… Сделал очень много для Грузии. Всю полицию разогнал, новых честных ребят набрал. Инвестиции привел. Импульс стране дал. Но потом с ума сошел и с Россией войну начал. Не знаю, как тебе ответить, — почесал подбородок Георгий.

Наконец они пересекли горный хребет и въехали в Алазанскую долину. Им открылся прекрасный вид на зеленую равнину, простирающуюся в обе стороны от них. Она была довольно узкой, до следующего хребта километров двадцать, не более.

— Это Кахетия! Здесь все вино делается. Благодатный край, родина виноделия, — начал рассказывать Георгий. — Вино, знаешь, кто придумал?

— Дай угадаю… Грузины? — подыграл Даниил.

— Да, в шестом веке до нашей эры, — не стал реагировать на иронию Георгий. — Здесь всегда рос виноград, и наши предки научились из него вино делать. До греков, до иудеев. Знаешь, что для вина нужно?

— Температура?

— Э, нет, не только. Температура не должна ниже девятнадцати градусов мороза падать, тогда лоза замерзнет. Такого тут не бывает. Главное — почва. И влажность небольшая. Понимаешь, как это связано?

— Нет, если честно.

— Смотри, если влаги много: первое — ягода может гнить; второе — лоза воду будет брать с поверхности, корней не пустит, вкус у ягоды будет слабый.

— В смысле «слабый»?

— Вкус вина определяется минералами. Чем глубже уходят корни, тем больше они солей всасывают, и у вина благородный вкус получается. Шабли знаешь?

— Ну слышал, даже пробовал… с устрицами, но, если честно, не помню вкус.

— Э, — протянул Георгий, — шабли чем знаменито? Привкусом минералов. Фруктовых нот мало. Это все из-за известковой почвы. Самые дорогие виноградники на известняке растут. Больше всего минералов оттуда можно получить. Вот здесь, в Алазанской долине, — продолжил Георгий, — идеальное сочетание климата, почвы, влажности и солнца. В Армении виноград только на коньяк годится, в Азербайджане — только компот делать. Да и в Грузии остальной тоже вина нет. «Хванчкара» из Рача-Лечхуми — это же издевательство над вином! Только в Кахетии вино хорошим получается.

Даниил был удивлен. «Хванчкару» и «Киндзмараули» он считал самыми известными винами Грузии.

— А какое любил Сталин? — спросил он, вспоминая что Полина, его жена, часто их покупала.

— Ай, он в вине не разбирался. Вообще он «Усахелаури»