Моим первым побуждением было закричать, но я сдержалась, угадав по спокойным лицам окружающих, что всё идёт по плану. Третьей вызвали меня, чему я очень обрадовалась. Видеть, как в воздухе растворяется ещё одна девушка было бы больнее, чем исчезнуть самой.

С удивительным спокойствием, граничащим с нервным ступором, я вышла на арену и сняла плащ, аккуратно положив его скамью рядом с одеждой других адепток. Дождь в центре арены, где и стоял преподаватель-карлик, почти прекратился, по крайней мере, я не ощущала ледяных капель, попадавших на лицо и руки.

Поймав взгляд куратора, секунду помедлила, а потом спокойно, без тени сомнений или волнений вложила руки в раскрытые ладони того, кто меня ожидал.

На удивление, не произошло ничего такого, что можно было бы принять за переход в другое состояние. Я не почувствовала ни ветра в лицо, ни покалывания в кончиках пальцев.

А, открыв глаза, поняла, что по-прежнему нахожусь в амфитеатре. Я стояла посреди арены, только карлика и зрителей больше не было. Впрочем, как и тех, кто исчез до меня.

Дождь всё так же срывался с неба, но он меня совсем не беспокоил. Плаща тоже не оказалось там, где я его оставила.

Простояв несколько минут там, где оказалась, я снова оглянулась по сторонам, даже позвала Мидару и Флорину, но отклика не услышала. В глубине души я понимала: никого нет. Испытание предназначено лишь для меня.

Что-то внутри подсказывало, что я должна идти, а так как другого пути не было, направилась к выходу. Оглянувшись напоследок удостовериться, что арена пуста, я толкнула дверь, ведущую наружу.

Она с лёгкостью распахнулась, но за пределами амфитеатра царила такая непроглядная ночь, что я невольно отшатнулась от выхода и снова посмотрела наверх.

Дождь почти перестал, но хмурое серое небо оставалось таким же низким и неприветливым, каким я увидела его, выйдя из Малой башни. За свинцовыми тучами угадывались робкие лучи осеннего солнца, пока ещё не могущие пробить толщу облаков, однако предвещающие хмурое, но утро.

Снова посмотрев в проём двери, я взглядом натолкнулась на темноту. Не имея никаких указаний касательно того, что делать, тем не менее внутренним чутьём я угадывала: надо идти туда. И пошла.

Ринулась в темноту, словно в омут, не дав себе времени на раздумье. Иначе можно повернуть назад.

Тьма оказалась вязкой, прохладной и бодрящей тело и душу. Замедлив шаг, я двинулась вперёд по одной мне видимой дороге, скорее, даже тропинке, которая должна была привести к цели.

Вначале я думала, что тьма скоро закончится, но та и не собиралась отступать. Шагалось легко, даже весело, я представляла, что в конце меня ждёт что-то настолько удивительное, оправдывающее все тяготы дороги. Прежде всего, я имела в виду угрозы отца и обстоятельства появления метки дракона.

Стоило об этом подумать, как вдалеке появился золотистый светящийся объект. Я приблизилась ещё на три шага и поняла, что это письменный стол, на котором лежит раскрытая книга. Из неё и вырывается свечение, лёгким туманом окутывающее стол.

Я подошла без опаски: книга выглядела вполне мирно, это было то, к чему я всегда тянулась. В библиотеке отца можно было спрятаться от всего мира и читать о древних, давно утерянных заклинаниях, но эхо могущества которых докатилось и до наших дней.

Я наивно полагала, что сейчас загляну в книгу и увижу ответ. Даже не знаю, какой, но означающий, что испытание пройдено, и можно вернуться обратно.

Но страницы оставались пустыми. Я переворачивала их, закрыла книгу и открывала снова, прочла пару заклинаний, заученных на занятиях в Академии, но картинки и текст не появлялись. Меня начало охватывать отчаяние.

Можно было вернуться обратно, рассердившись на глупое задание, но я чувствовала, что это будет означать. Что я поеду домой, где после демарша с отказом вернуться по требованию семьи не стоит ждать ничего хорошего.

Я предпринимала попытку за попыткой, обходила стол по часовой стрелке и против неё, но упрямая книга не поддавалась. В ход пошли заклинания, которые я изучила самостоятельно из древних свитков в домашней библиотеке, но и они не оказались ключом, открывающим таинственный язык.

Устав так, будто прошла пешком весь путь от округа Гриам до родного Саклена, я села на землю, опершись спиной о ножку стола, и задумалась, вглядываясь во тьму, подступавшую со всех сторон. Мне бы сейчас пригодилась любая, самая ничтожная помощь, но в этом краю ждать её было не от кого.

В Академии вообще не принято тянуть отстающих. Мол, сильный — справишься, нет — уезжай и развлекай своими способностями домашних.

Тот же насмешливый Бертольд Вильямсон сказал при нашей первой встрече: «Каждый должен нести ответ за свои проступки. Этот урок вам ещё не раз пригодится, госпожа Астрос».

Да уж, пригодился, нечего сказать!

Я начала замерзать и поднялась со стылой голой земли, чтобы продолжить биться над книгой. Даже если это бесполезно, я не могла вернуться ни с чем. И не столько из-за отца, сколько из-за стыда перед самой собой.

И тут заметила на гладкой поверхности стола предмет, которого раньше не было! Золотая чернильница с торчащим из неё остро заточенным гусиным пером.

Закрыв и открыв глаза, чтобы убедиться, что это не видение, я протянула руку, ожидая всего, чего угодно: чернильница исчезнет, разольётся, я сама пропаду и снова окажусь за пределами этого мира. Кто знает?! А раз не знаешь, надо пробовать!

И только когда перо оказалось в руке, я осторожно, еле дыша, обмакнула его, стряхнув лишнее, и замерла. Что делать? Однозначно, перо нужно, чтобы писать, значит, и выбора нет.

Вот только о чём? Рука зависла над пустой страницей, а я так и не знала, что делать, боясь всё испортить.

А пока пребывала в нерешительности, стало поздно. С кончика пера стекла большая чернильная капля и разбилась о девственно чистую страницу, растёкшись жирной кляксой.

Ойкнув и от досады закусив губу, я отдернула руку, понимая, что этого уже не исправить.

«Что же теперь будет?!» — успела подумать я, в ужасе наблюдая, как клякса оживает и расползается, будто живая.

Книга замерцала золотистым свечением, и в очертаниях чернильного пятна я увидела силуэт Дракона, готовящегося влететь и расправить крылья.

Не размышляя, что делаю, я снова макнула перо и дождалась, пока капля течёт вниз на вторую страницу. Только на этот раз появился не дракон, а рисунок кольца. Он смутно был мне знаком, только я никак не могла вспомнить, где уже встречала его.

«Когда будете проходить испытание, вспомните о чём-то личном. Том, что даст вам силы. Но это должно быть связано с меткой дракона или чем-то, имеющим к Академии прямое отношение», — всплыли в памяти слова куратора, и я поняла: это узор с печатки моего знакомого, Бертольда Вильямсона. Адепта второго курса.