— Спасибо за всё, товарищ полковник! — произнёс я как-то по-домашнему. — Я только ребят своих повидаю!

— Тебе спасибо, Михаил! Без таких командиров, как ты, мы бы эту войну хрен выиграли! Ещё бы там это понимали! — добавил он полушёпотом, подняв указательный палец вверх, и затем обнял меня по-отечески.

В глазах у него стояли слёзы.

Он ещё что-то говорил, но я, вновь погрузившись в свои мрачные думы, его уже не слышал.

Победа

Участок 122-й стрелковой дивизии.

Кандалакша — Алакуртти — Куолаярви — Меркъярви — Сайя.

Тринадцатого марта 1940 года закончилась война. Внезапно. Ещё вчера во всех штабах, от армейского до батальонных, разрабатывались операции по прорыву обороны противника. Ставились задачи разведгруппам и лыжным отрядам авангарда. Разворачивались артдивизионы для огневой поддержки наступления. Танковые роты отрабатывали взаимодействие с пехотой, таская по заснеженной целине бронесани с бойцами штурмовых батальонов.

Шло пополнение личного состава изрядно потрёпанных в боях соединений. Спешно перебрасываемыми на фронт подразделениями 88-й стрелковой дивизии уплотнялись боевые порядки для создания максимально эффективного перевеса численности наступающих войск по отношению к зарывшимся в обороне войскам противника. Авиаэскадрильи замерли в ожидании лётной погоды.

Словно принюхиваясь к запаху дыма, доносящемуся из финских дзотов, тревожно ворочал жерлами орудий артиллерийский гаубичный полк, томясь последними часами ожидания перед началом артподготовки.

Со станции Кандалакша в Куолаярви непрерывной вереницей по дороге, словно по вспененной аорте, доставлялись боеприпасы, оружие, тяжёлая техника, продовольствие, медикаменты, обмундирование, горючее, фураж и многое-многое другое. И всё это вместе с запахами бензина, полевых кухонь и конского помёта впитывал в себя Особый стрелковый корпус, всё туже затягивая пружину смертоносного огненного урагана, готового раскрутить свой кровавый кистень по первому приказу Ставки, обрушив его на несчастные головушки финских солдат и бойцов шведского добровольческого корпуса. И тут вдруг раз — конец войне!

Утром, 13 марта, вместо приказа о наступлении объявили о прекращении боевых действий с двенадцати часов пополудни. Было ощущение какой-то ошеломляющей незавершённости. Сознание красноармейцев, заточенное на прорыв, после объявления приказа ввергло бойцов в состояние некоторой прострации. Солдаты и командиры, настроенные добыть победу титаническими усилиями, поначалу даже отказывались верить в происходящее.

Первыми пришли в себя артиллеристы и влупили со всех орудий то, что копилось в душе и в снарядных ящиках последние дни и недели, гроздьями разрывов перемешивая валуны дзотов, брёвна блиндажей, заграждения колючей проволоки, огромными фонтанами вырывая из-под снега мёрзлый грунт, обломки деревьев, камни и искалеченные тела защитников Суоми.

Следом жахнуло всё остальное, что могло стрелять… К полудню стихло.

Мы победили!

Позже штабные вояки во хмелю хорохорились: де, кабы не приказ, они лично сравняли бы Хельсинки с землёй, превратив эту столицу в руины. А саму Финляндию рассекли бы надвое — от Алакуртти и до побережья Ботнического залива.

И сценарий этот действительно был осуществим, но уж точно не кровью тыловых удальцов и обозных героев, ещё вчера цепеневших при одной лишь угрозе нападения финских егерей, зато теперь разъерепенившихся от самим себе внушённых отважных подвигов.

Спустя пару месяцев, в штаб воинской части в Приамурье, где я теперь служил, пришли наградные документы. И вскоре в торжественной обстановке местного клуба мне вручили орден Красной Звезды «за образцовое выполнение боевых заданий Командования на фронте борьбы с финской белогвардейщиной и проявленные при этом доблесть и мужество».

Да, мы победили. Пусть не так блестяще, как на Халхин-Голе, но на своём участке фронта мы отодвинули границу от стратегически важной железной дороги, Мурманки, ещё на семьдесят километров в самом уязвимом её месте — на Кандалакшском направлении. Истощили и обескровили крайне враждебно настроенное государство Финляндия перед вступлением его во Вторую мировую войну на стороне фашистской Германии, на стороне Гитлера!

Обезопасили вход в Мурманский залив, полностью взяв под контроль полуостров Рыбачий. Отодвинули границу от Ленинграда и навсегда присоединили к России второй по величине город Финляндии Выборг. А Ладожское озеро стало целиком нашим.

Война эта дала гигантский толчок реформированию РККА (которое, к сожалению, не было завершено к июню 1941 года). Почти полностью прекратились репрессии высшего командного состава Красной Армии. Возобновилось и многократно увеличилось производство автоматического стрелкового оружия. На основе опыта этой войны стали разрабатываться новые и совершенствоваться уже имеющиеся виды вооружений. И наконец, тактика массового использования лыжных отрядов, перенятая у финнов, серьёзно способствовала разгрому немецких войск группы армий «Центр» под Москвой в декабре сорок первого.

В конце июня 1941 года позиции 122-й стрелковой дивизии западнее Куолаярви атаковал в направлении Кандалакши 36-й горно-стрелковый корпус вермахта в составе двух дивизий и вспомогательных подразделений, усиленный 6-й финской пехотной дивизией.

И в то время, когда всё остальное русское воинство — от Бреста до Волоколамска, от Одессы до Киева — отступало, попадало в окружения, в плен, гибло в кровавых сражениях… Наша наполовину недоукомплектованная 122-я, надёжно прикрытая с тыла частями 104-й Мурманской горно-стрелковой дивизии и усиленная на флангах несколькими батальонами 1-й танковой дивизии, благодаря бесценному опыту Финской войны, стойкости бойцов и доскональному знанию театра боевых действий, выдержала натиск, не дав противнику затянуть Кандалакшскую петлю на шее нашей окровавленной Родины. Мало того, в первые же дни боёв была разгромлена и обращена в бегство дивизия СС «Норд», за что лично Адольф Гитлер приказал расформировать её как небоеспособную.

Позднее, с боями отойдя на несколько десятков километров, наши части заняли позиционную оборону вблизи линии прежней госграницы, которую упорно удерживали до осени 1944 года. До тех пор пока Советский Союз не заставил самих финнов развернуть оружие против их вчерашних союзников — немцев.

Тем временем 88-я стрелковая дивизия, в спешном порядке переброшенная в Лоухи в начале августа 1941 года на подмогу окружённым ополченцам Мурманской стрелковой бригады, отбросила наступающие части вермахта и 3-го финского армейского корпуса почти на сорок километров. Затем, перейдя к обороне, до конца ноября 1941 года сдерживала неистовые удары войск противника, измотав и обескровив донельзя рвущиеся к мурманской железке вражеские соединения. Она была отправлена на переформирование, когда в строю осталось менее трёх тысяч бойцов из семнадцати тысяч первоначального списочного состава. С марта 1942 года дивизия стала именоваться Гвардейской.