— Не бойся, я же поймать велел, а не убить, — отозвался Дис, возвращаясь в седло.

Тут мне передали коня, и я неловко взгромоздился на него, непривычный к высоте стремени.

Конь всхрапнул. Повернул голову, недоверчиво покосился на незнакомого седока.

— Красавец! — с искренним восхищением сказал я.

— Григорианский скакун, — отозвался Дис, тронувшись в путь. — Для меня — лучшая порода.

Мой конь двинулся следом, легко и пружинисто переставляя ногами.

— Хороший идет, — оценил я.

— Не то слово. Плавные, легкие, сообразительные и очень быстрые. Только к содержанию требовательны. Чем попало не накормишь, и разгоряченного на холоде не бросишь.

Он прибавил ходу, и мой транспорт, не дожидаясь указаний, тоже ускорился.

Миновав скотный двор, мы свернули в густую тень сада.

— Так что с портальным случилось? — не дождавшись возобновления ужина, негромко спросил Дис.

— Убили ее, — ответил я. — Так же, как посыльного, что приходил передать приглашение.

Дис аж развернулся.

— Убили?..

— Да. Прямо на месте встречи, незадолго до того, как я приехал.

— Как же ты тогда здесь оказался?..

— С божьей помощью, — ответил я. — Один из моих покровителей помог.

Дис присвистнул.

— Вот это у тебя связи!..

— На самом деле это все не важно, — отмахнулся я. — Важно, что для убийства использовались «Стрелы Амура» — по крайней мере, так сказала наша местная дознавательница. И кстати, я тоже не должен был доехать сюда. По мою душу отправили четверых некромантов.

— Некромантов?! — еще сильней удивился Дис. — Да во всем королевстве сейчас не наберется столько!

— Но набралось же.

— Ну и дела, — выдохнул князь. И с каким-то странным выражением повторил. — Ну и дела…

— А как тут у вас? — нетерпеливо спросил я.

— Плохо, — хмуро ответил Дис.

Тем временем мы выехали из сада, и очутились на просторной лужайке, освещенной огромными фигурными масляными лампами. Они, как гигантские цветы, стояли на гранитных постаментах, освещая подходы к дворцу — небольшому, но пышно украшенному золотом и лепниной, с двумя симметричными башнями по краям.

А вокруг дворца, растянувшись по периметру, стояли воины в красно-золотой форме, с королевским гербом на флагах.

— Ничего себе ты охрану обеспечил! — присвистнул я.

— Это не мои люди, — ответил Дис. — И скажу тебе больше — мне запрещено даже приближаться к ним без соответствующего приказа. Так что ужинать мы будем в охотничьем домике.

Теперь пришел мой черед удивляться.

— В смысле? Это же вроде твое имение?..

— Пока еще — да. По крайней мере, официально.

— Это как так? И где же Альба?! — разволновался я.

— Прямо сейчас его высочество находится во дворце, — с мрачным лицом отозвался Дис.

— Да что случилось-то, можешь толком объяснить?!

— После всех этих событий в школе начертаний его высочество пожелал отправиться в «Черные кости». Король дал свое разрешение, и мы благополучно перебрались сюда. Сначала ничто не предвещало беды. Днем он изучал библиотеку — во дворце она весьма обширная. Вечерами мы приглашали приятных и интересных людей из ближайшего круга его высочества и играли в карты. Сегодня он хотел увидеться с тобой… Однако же утром его высочеству внезапно стало очень дурно.

— Он заболел?..

Дис тронул коня, и мы продолжили путь — через лужайку к аккуратно подстриженными в виде лабиринта кустарнику, за которым виднелся небольшой резной домик.

Немного помолчав, Дис нехотя проговорил:

— Его светлость болен от рождения. Причем перечень заболеваний едва поместился бы на стандартной бумаге для письма. Временами ему становится заметно лучше — так, будто у него и вовсе нет никаких болезней. А потом внезапно, без каких-либо видимых причин может наступить ухудшение. Причем настолько сильное, что его высочество может впадать в беспамятство, сутками метаться в горячке или же его тело перестает усваивать твердую пищу. Но об этом никогда не говорят вслух, хотя, мне кажется, абсолютно все сословия нашего государства уже давно в курсе проблемы. Так вот сегодня утром он не смог подняться с постели из-за внезапной слабости. Я отправил сообщение личному секретарю ее величества, и к полудню во дворец пожаловала сама королева-мать. Со своей личной гвардией и целой свитой целителей и докторов.

— И как он чувствует себя теперь?..

— Я не знаю. Информации мне никакой пока не передавали, а внутрь войти я не могу.

— Почему?

— Потому что ее величество приказала мне проследить за имением снаружи и послужить пока хотя бы так, раз уж мне в очередной раз не удается уберечь ее сына в качестве телохранителя, — мрачно ответил Дис.

— Я пока все равно не понимаю, каким образом поручение по охране имения…

— Даня, это никакое не поручение по охране! — перебил меня Дис. — В переводе с придворного языка это — подозрение в моей причастности к ухудшению состояния здоровья его высочества и государственной измене. И отстранение от прежней должности. Если же вдруг подозрения перерастут в обвинения, меня могут казнить прямо на крыльце собственного дома. Такие дела.

Тут у меня от удивления открылся рот.

— Обвинить в измене?.. Какая невероятная чушь! — искренне возмутился я.

— Ты слова выбирай поаккуратней, — строго зыркнул на меня Дис. — Ты сейчас говоришь не о ком-нибудь, а королеве-матери! Всенародно любимой страдалице, которая снова и снова спасает сына-наследника от неминуемой гибели. За такое можно и вилами от какого-нибудь крестьянина получить.

Я спохватился.

— Понял, был неправ. Но послушай, каким образом ты мог навредить здоровью принца, если он и так, как ты сам только что сказал, болен с самого рождения? И вообще, если у него там что-то не в порядке, почему целители не могут это поправить?

— Его болезнь не естественного происхождения, — ответил Дис. — Говорят, его прокляли еще в колыбели, и теперь целители как ни стараются, могут только облегчить симптомы, но не удалить саму болезнь. Правда, был один старый мастер исцеления, Абрахам из Сатарры. Некоторые считали его едва ли не богом на земле. Говорили, он умел возвращать к жизни даже мертвецов, которые еще не окоченели. Так вот Абрахам несколько дней трудился над трехлетним Альбой, а потом во всеуслышание заявил, что полностью очистил тело его высочества — и от проклятья, и от болезней. Но через неделю его высочество в очередной раз едва не