сосредоточившись на событиях, невидимых глазу.

Я между тем разложил вторую пару досок и начал ждать.

— И что, он действительно может проникать внутрь чужих писем? — приглушенным голосом спросил Дис. — Но как?

— Переданная через доски информация не уничтожается тут же, а сохраняется в виде информационных пластов, — так же полушепотом сказал я. — Лёха назвал их «морем». И в призрачном состоянии он может соприкасаться с ним и взаимодействовать. Как это конкретно работает — я понятия не имею. Правда, в нашу прошлую попытку он только читал чужие сообщения. А вот удастся ли ему передать информацию на чужую королевскую доску — это большой вопрос.

— С ума сойти. Нужно что-то переделать в защитных начертаниях, ну не должно такого быть! Это же любые секреты государственной важности могут в руках какого-нибудь поднимателя мертвых оказаться.

Я покосился на князя.

— Ну, все-таки Лёха — это все-таки не какой-нибудь рядовой «подниматель мертвых», как ты сказал. Он — легендарный некромант, и неизвестно, когда родится еще один такой. Поэтому паниковать, что все государственные секреты враз рассекретят, с моей точки зрения, крайне преждевременно.

Дис вздохнул.

— Просто не выношу это их издевательское отношение к покойникам и смерти.

— Оно не издевательское, а скорее рабочее, — заметил я. — Для Лёхи труп — такой же инструмент, как лопата или кочерга.

— А как же этика, Даня? Мораль? Мы ведь только этим по большому счету и отличаемся от скотов!..

— Я так не думаю, — еще тише ответил я.

Потому что вдруг задумался и понял, что лично для меня тоже нет никаких моральных ограничителей подобного рода. Интересно, это из-за внутренней безнравственности, или же следствие тесного общения с некромантом?

И тут на королевской доске красивым каллиграфическим почерком, с ять и твердыми знаками начали возникать слова.

«Князь Дисъ — нѣвѣроятный остолопъ и ханжа!»

Лёха тихонько захихикал.

— Ну как?

Дис хмыкнул.

— Не считая того, что за такие слова тебя стоило бы высечь — удивительно хороший результат!

— То-то же! — довольно проворчал Лёха.

Я вздохнул.

— Ну что, теперь стоит придумать текст, и сообразить, от лица какой персоны его следует написать.

Мы сели с бумагой за стол и принялись рассуждать о содержании сообщения, как вдруг в охотничий домик вбежал сияющий горбун.

— Господин, беда! — крикнул он.

И протянул ему королевскую доску, на которой рукой Лёхи было начертано про остолопа.

— Такая надпись появилась на всех королевских досках! Моя копия из Багряного святилища прямо сейчас видит точно такую же надпись прямо на главной доске, поверх всех объявлений!

Дис медленно повернулся к Лёхе.

— Ты что сделал?!

— Э-эээммм… — мой приятель кашлянул, виновато замигал глазами. — Ну так это… Принцип работы-то мне еще мало знаком. Ошибочка вышла…

— Ты что наделал, бестолочь?!! — вскричал Дис. — Немедленно это все убери!

Я был готов услышать от Лёхи какое-то извинение и обещание срочно все убрать.

Но что-то пошло не так.

— Твое пренебрежение, князь, давно вышло за границы шутки, — взбеленился вдруг мой приятель, сверкая синими глазами. — И терпеть это дальше я не намерен. Перед тобой Алекс Длиннобородый, барон, некромант первой степени его величества! Изволь держать себя подобающим образом!

— Алекс Длиннобородый давно мертв! — рявкнул на него раскрасневшийся от гнева Дис. — А ты — ничто, мертвая костяшка, возомнившая о себе невесть что!

— Прекратите оба! — не выдержал я. — Вам делать больше нечего, кроме как собачиться? Во дворце сейчас Альба умирает, а вы тут препирательства затеяли!

— Лично я ничего не затевал, а пытался помочь! — возмутился Лёха.

— Только помощь твоя что-то дурно попахивает! То кощунством, то оскорблением!.. — прикрикнул на некроманта Дис.

Я тихо выругался.

Мне все эти танцы с бубнами и препирательства так надоели, что просто сил никаких. Хотелось взвыть, что-нибудь сломать — и просто тупо вломиться в этот проклятый дворец!

А впрочем…

Что мне мешает попытаться? Так, на дурака.

Иногда ведь получалось.

И я вытащил из кармана монетку.

Подбросил.

Выпал орел.

Я подбросил монету снова.

Опять орел.

В третий раз я загадал решку — и мне выпала решка.

— Ну вас обоих, — сказал я, поднявшись из-за стола.

И вышел из охотничьего домика, а они все продолжали ругаться — и, кажется, даже как-то не особо заметили мое отсутствие.

А я бодрым шагом направился прямиком к гвардейцам, охранявшим дворец.

Ну что, чет или нечет?

Глава 10. Сказ о том, как Дурак окаянным Мойрам фак показывал

Я никогда не считал себя храбрым.

В том, другом мире, я привык о себе думать, как о человеке, предпочитающем без острой необходимости не покидать капсулу зоны комфорта. И очень расстраивался, если внешние события все-таки заставляли меня совершать поступки, выходящие за рамки привычного круга. Поэтому мне было мучительно, например, думать о возможной смене партнерши — Ленка была хоть и не всегда удобным, но при этом привычным и понятным субъектом. Поэтому не менял работу, хотя при желании мог бы найти что-то поинтересней и с зарплатой повыше.

Но здесь все воспринималось иначе. Меня в одно мгновение просто вытряхнуло из всего, что было привычным и знакомым — и мне пришлось к этому адаптироваться. Теперь я легко шагал из одной непривычной неизвестности в другую — так в жуткий ливень перестаешь искать сухую дорогу и просто шлепаешь по лужам, потому что терять уже нечего.

Стал ли я от этого храбрым?

Да нифига. По крайней мере, я себя таковым не ощущал. Потому внезапные необдуманные поступки, которые я изредка выдавал на удивление окружающим и, порой, даже самому себе — это признак не смелости, а придурковатости. А дуростью, как известно, никто не гордится.

Настоящая, взвешенная отвага и вот это вот все — не про меня.

Но в тот момент, когда я приблизился к окруженному гвардейцами дворцу, внутри будто что-то перевернулось.

Я вдруг осознал, что иду на встречу не с каким-то головорезом в подворотне, а с королевой. И если облажаюсь, то мне крышка. Можно удрать из переулка, и даже из города — но живым и здоровым унести ноги из королевства я уже не смогу.

Могущественного врага в верхнем мире я себе уже заработал — осталось только в мире человеческом отхватить себе такого же, и привет полная задница.

Но несмотря на понимание ситуации, я только