— Тебе не о чем плакать, Элейн. Я не сделаю тебе ничего плохого…

Она снова вытерла глаза. Кимон помолчал, а потом спросил, есть ли у нее носовой платок. Элейн покачала головой, удивившись прозаическому вопросу. И удивилась еще сильнее, когда он вынул из кармана свой носовой платок, наклонился и бросил его ей на колени.

— Все мои носовые платки в чемодане.

Она вытерла глаза и вопросительно на него посмотрела.

— Оба твоих чемодана в замке.

Кимон поднялся, позвонил и приказал вошедшему мужчине пойти в замок и перенести чемоданы в дом.

— Поставь их в лучшую комнату для гостей, — добавил он.

Элейн вздрогнула от удивления, и это слегка позабавило Кимона.

— Я не собираюсь оставаться в этом доме! — с жаром заявила девушка. — Я хочу вернуться домой. Сейчас же!

— Домой? — нахмурясь, повторил он. — Но ведь ты вернешься на корабль?

Элейн покачала головой и повторила, что очень хочет вернуться домой. Она внезапно вспомнила тот вечер, когда Эстелла отдала ей билет и одолжила одежду. Наконец-то отпуск! Как она радовалась, особенно когда тетя Сью ее поддержала и тут же сказала, что присмотрит за Джинкс. Тогда все казалось таким легким! Из глаз Элейн вновь полились слезы, и она вытерла их носовым платком.

— Это был мой первый отпуск за шесть лет, — дрожащим голосом призналась девушка. — Я не могла поверить, когда Эстелла отдала мне билет… А ты мне все испортил. Как бы я хотела тебе отплатить! — вырвалось у нее.

Лицо Кимона превратилось в маску, но, судя по выражению глаз, он искренне раскаивался. Видимо, он все же испытывал какие-то чувства. Мужчина пересек со вкусом обставленную комнату и сел в просторное, обитое материей кресло у окна.

— Расскажи мне о себе, — попросил он. — Ты говорила, что живешь с тетей. У тебя есть другие родственники… кроме сестры?

— Нет… только тетя.

— Значит, вы живете вдвоем?

После легкого колебания Элейн кивнула. Она решила, что незачем рассказывать ему о Джинкс.

— Да, мы живем вдвоем с тетей Сью.

— Ты сказала, она больна?

— У нее артрит. И по-моему, она больна чем-то еще. Тетя Сью не говорит, потому что знает, я буду беспокоиться. Но, наверное, у нее больное сердце.

Его глаза странно блеснули.

— Ты будешь беспокоиться… — Он обдумал эти слова и добавил, презрительно усмехаясь: — Значит, вы с сестрой похожи только внешне. Она ни о ком бы не стала беспокоиться. Да и к тому же она, насколько я знаю, не признает своих родственников. Ведь она сказала Суласу, что у нее нет родни.

— Это ее личное дело, — заставила себя ответить Элейн и тут же пожалела об этом, поскольку Кимон немедленно согласился с ней и сказал, что «дело» — главное слово для Эстеллы.

— Кем ты работаешь? — затем спросил он. Его несколько позабавило, когда она залилась румянцем, услышав откровенное мнение об Эстелле.

Элейн прижала к щекам обе руки, жалея, что так легко краснеет.

— Я работаю в магазине. Продавщицей.

— Тогда зачем же ты лгала, ради всего святого? — после недолгого молчания, хмуро спросил он. — Я не могу понять.

Она нервно облизала губы кончиком языка.

— Мне не следовало обманывать, — признала она. — Наверное, хотела, чтобы ты думал, будто я не стою за прилавком, а занимаюсь чем-нибудь более романтическим.

— Набитая дура! — гневно заявил он. — Изолгаться до такой степени! А имя… тебе было незачем называться Эстеллой!

— Как незачем? Имя Эстеллы занесено в список пассажиров.

— Ну и что? Многие носят имена, которые не совпадают с теми, что стоят в списке пассажиров… я имею в виду имена, которые они дают. Должен признать, никак не мог тебя понять. Ведь до нашей встречи у меня о тебе сложилось совершенно другое представление. Я и представить себе не мог, какую совершаю ошибку… естественно, мне и в голову не пришло, что вы близнецы. Не пришло бы, даже если бы Сулас и не сказал, что у Эстеллы нет родственников. Но хотя я и не понял, что ошибаюсь, я был так озадачен, что спросил тебя, кем ты работаешь. — Он сердито покачал головой. — Ты всегда лжешь так легко… и без особой необходимости?

Элейн бросила на него негодующий взгляд. Она и понятия не имела, насколько ей к лицу этот нарастающий гнев, так что не обратила внимания на внезапный блеск в глазах Кимона.

— Ты пытаешься найти оправдание своему поведению? — яростно воскликнула девушка. — Ведь ты не имел никакого права замышлять это дьявольское наказание. Если бы ты не задумал все это, ни у тебя, ни у меня не возникло бы проблем!

Он выслушал ее с ледяным спокойствием, и на краткий миг в его глазах появилось свирепое выражение.

— Я же тебе сказал — месть нам необходима, чтобы сохранить чувство собственного достоинства.

Элейн промолчала, и он спросил ее, одобряет ли она образ жизни сестры и то, как она обращается с мальчиками вроде Суласа.

— Я уже сказала, что мне не нравится, как она себя ведет. Но это не означает, что я хочу ее наказания. В конце концов, она моя сестра.

— Как я понимаю, у тебя с ней мало общего?

— Я навещаю ее четыре или пять раз в год.

— А она? Она навещает тебя и свою тетю?

Элейн с неохотой покачала головой. Она никак не могла понять, зачем он ее расспрашивает.

— Нет. Эстелла никогда нас не навещает.

Кимон откинулся на спинку кресла. У него было напряженное, но при этом несколько беспокойное выражение лица. Элейн снова подумала, что он явно не так бесчувствен, как хочет казаться. У него за спиной она видела далекую лужайку в тени высоких платанов, а в изгороди неподалеку зеленая листва пестрела ярко-оранжевым и красным оттенками ослепительно цветущего граната. Сапфировый цвет неба казался металлическим из-за золотой дымки солнечного света.

— Твои планы на ближайшее будущее, — произнес он, наконец заговорив на тему, которая сейчас особенно интересовала Элейн. — Не понимаю, почему бы тебе не вернуться на корабль. Послезавтра он снова зайдет в Пирей, и ты сможешь подняться на борт. Я помогу тебе туда попасть, заплачу за такси и за все, что тебе понадобится после…

— Спасибо, — с холодным сарказмом перебила Элейн. — Ты невероятно щедр!

Странно, но он продолжал сохранять спокойствие.

— Я приношу искренние извинения, Элейн. Знаю, как ты сейчас себя чувствуешь, и понимаю твой гнев и негодование. Но, — добавил он, и его голос внезапно стал резким, — тебя наверняка утешит сознание того, что ты спасла сестру. Обещаю, что после твоего отъезда с Крита со всем этим делом будет покончено.

Элейн сидела, разглядывая собственные руки. Ненависть все еще горела в ней, но с ненавистью боролась любовь, которая овладела ее сердцем за несколько идиллических дней на борту «Кассиллии». Ей не хотелось его любить. Напротив, хотелось возненавидеть… и отомстить за то, как он с ней обошелся.