«Вот к нему тогда сначала и пойду, и очереди нет», – решил Опарыш.

Постучав, он вошёл кабинет. Хирург был молод, он взял у Опарыша бумажки, попросил его спустить штаны и раздеться выше пояса. Опарыш всё сделал. Хирург осмотрел его:

– Переломы, травмы, сотрясения были?

– Да за шестьдесят-то лет чего только не было. Когда-то руку ломал, когда-то ещё что-то, уж и не вспомню сейчас, когда это было.

– Понятно. Последние годы никаких травм?

– Нет, последние – никаких.

Хирург сделал запись в обходном листе и отдал Опарышу.

В течение нескольких часов Опарыш обошёл всех врачей. Почти возле каждого была очередь из таких же работяг, как и он. Где-то больше, где-то меньше. Почти все занимали одновременно во все кабинеты, и каждый держал очередь для товарищей. Но наконец дошла очередь до терапевта. Постучав, он вновь зашёл в кабинет, с которого начал.

– Давайте обходной, садитесь.

Опарыш отдал бумаги, а сам сел сбоку от стола. Роста он был невысокого и, когда сидел на стуле, по-мальчишечьи болтал ногами. Терапевт просмотрела отметки других врачей, подняла глаза на Опарыша:

– На что жалуетесь?

– Да так вроде ни на что. Знаете, как это бывает: то там кольнёт, то там, а так всё вроде бы ничего.

– Курите?

– Есть такое.

– Надо бы бросать в вашем возрасте, здоровье не то уже.

– Да в моем возрасте уже поздно бросать. Всю жизнь курю.

– Вот это и плохо. Пьёте?

– Как все. По праздникам.

– А праздники часто?

– Как у всех.

Терапевт померила Опарышу давление, послушала лёгкие и сердце и стала писать что-то в карте. А Опарыш вдруг вспомнил, что ночью выпил водки.

«Уж не учуяла ли она от меня? – подумал он. – А то чего она, блядь, со своими праздниками?»

А главное, что заставило Опарыша действительно нервничать, было то, что ему нужно было после медосмотра снова пройти через проходную. Охрана на проходной стоит чуткая, и если кто-нибудь учует запах, то его тут же и задержат. Он и так уже на пенсии, поэтому в цеху вступаться никто не будет, уволят и всё. Опарыш сидел, нервно болтал ногами, кусал губы и мучительно соображал, как же ему быть. Тем временем терапевт заполнила карту, напомнила, что курить лучше бы всё-таки бросить, и обещала сообщить, если в анализе крови и мочи будет что-то не в порядке. Опарыш вышел из кабинета и сразу же стал звонить по мобильному своему другу Старому.

– Здорово! Да, медосмотр вот прошёл. Да, всех. Нормально вроде. Я чё звоню-то. Слушай, я под утро проснулся, часа в четыре, пить хочется, пиздец как. Ну я воды-то попил, всё равно хочется. Я, короче, сто пятьдесят наебнул, и хорошо так стало. В общем, пошёл дальше спать. Ну а утром встал на автобус и забыл совсем. Сюда-то приехал, с толпой к тому ж, прошёл нормально. А щас вот назад идти, и я вспомнил, что выпил. А ну меня поймают? Уволят же! Чё делать, а? Блядь, тебе шуточки, а мне потом на одну пенсию жить! Ну как, как, не знаю как. Ну пить так захотелось, понимаешь? Чё, морду тяпкой и не дышать? Тоже, блядь, подозрительно! А ты как проходил? Знаю, что не пьёшь, но раньше-то пил. Ну да, раньше проще было, согласен. Ладно, хули с тебя толку, придумаю что-нибудь.

Опарыш сбросил звонок на стареньком кнопочном мобильном и пошёл по коридору в сторону гардероба.

Когда он проходил мимо туалета, ему вдруг пришла в голову мысль. Кто-то ему когда-то рассказывал о таком способе отбить запах. Опарыш сунулся в свою сумку.

«Блядь, стакан-то я отдал!» – вспомнил он.

Уже дойдя до холла, Опарыш заметил кулер с водой, а рядом столбик из одноразовых стаканов.

То что надо!

Опарыш взял один стакан, неумело набрал воды, отпил и пошёл со стаканом, как бы попивая воду, в сторону туалета. В туалете Опарыш заперся в кабинке, расстегнул штаны, достал член и помочился в стакан, наполнив его на три четверти. На большее его и не хватило. Какое-то время Опарыш разглядывал сквозь прозрачный пластик мутноватую желтую жидкость. Затем резко выдохнул, зажмурился и залпом выпил тёплую мочу.

– Надеюсь, блядь, не зря, – пробормотал он, с отвращением выбрасывая стакан.

Я тогда только с армии пришёл. Ох, ёб твою мать! Это было сорок с лихуем лет назад. Хуярить мы, конечно, начали ещё в поезде. Хули, нихуя себе, дембеля домой едут! Из вагона б выпал, наверное, нахуй, если б друзья не встретили и не приняли на руки. Дома в таком виде делать нехуй, батя бы пизды сразу дал! Нихуя себе, он же у меня партийный был, ебать мой рот! В общем, повели меня под белы рученьки в общагу. Дали мне проспаться мало-мало, а потом надо ведь и возвращение отпраздновать. Сообразили мы, значит, поляну, сели хуярить, а тут приходят ещё друзья, друзья друзей, хуй знает кто такие, девок приводят. Комната полная, вообще пиздец! Кто с бутылкой, кто с закуской. Праздник, я ебу! Нахуярились вусмерть! А тут девчонки ещё. Я ж, блядь, два года в армии был, девок не видел. Ну тудым-сюдым, разговоры, шуточки. А главное, и девчонок много, и все симпатичные, и сиськи, и жопы, как на подбор! А, может, пьяный уже был просто, хуй знает. И та нравится, и эта. Но ведь и с товарищами поделиться надо! Не ебать же их всех одному. А тут один говорит: «А хули мозги ебать! Давайте в ромашку сыграем, и дело в шляпе!» «В какую ещё, нахуй, ромашку?» – говорю. А сам смотрю: из девчонок кое-кто заулыбался. Поглядывают игриво так на парней. Ну, кто предложил, и говорит: «Ёб твою мать, совсем в своей армии от жизни отстал! Смотри, нахуй, сюда. Девок ставим раком в круг, жопами наружу, и начинаем по очереди ебать. Кто в чьей пизде кончит, того и девка. Понял или повторить?» Смотрю на него, ушам не верю. «Нихуя вы тут, – говорю, – свободные нравы устроили! А девки-то согласны?» «А думаешь, мы в первый раз в эту игру играем?» – отвечает. Смотрю, а девки в натуре в центр комнаты становятся, кто колготки снимает, кто из-под юбки трусы спускает. Кто-то, конечно, стесняется, но то ли, блядь, для виду, то ли правда, хуй поймёшь. Встали раком, а некоторые ещё и юбку задирают, жопой виляют. У меня от такого хуй колом встал! Хули, бабу-то когда последний раз ебал, уж и не помню. Ну мне и говорят, мол, давай, защитник родины нашей необъятной, засаживай первый, натерпелся. Ну а я хули там, раз все, то и я. Портки – к хуям, кто ближе стояла, той и засадил. А она мокрая уже вся! Ладно, блядь! По самые яйца вогнал, вытащил, следующей. За мной остальные подтягиваются. Пиздеть не буду, до конца круга я не дошёл. Ну в девку спускать не стал, вынул вовремя. Вот и пара, ебать мой хуй. Смотрю, потихоньку все парами обзаводятся. Пол подтёрли, как всё закончили, конечно. Ну пообжимались, посидели ещё все вместе, да и стали по комнатам расходиться. Хули, каждый уже при деле. Всю ночь общага на ушах стояла. Из-за каждой двери крики да стоны. Ебал до того, что уже кончить не мог, сил не было. На следующий день проснулись, я хуй знает когда. День уже вовсю был. Жрать нехуй, похмелиться охота вообще пиздец. Давай по общаге ходить, у кого что есть. К вечеру всё по новой. Чтоб не спиздеть, неделю гудели, блядь. Чудо, что нас тогда менты не замели, а ещё большее, что трипак не подцепил, а то и что похлеще.