других почитался дух свободы — у пиратов это касалось ещё и разбоя с грабежом. Однако в обоих случаях имелся неписаный свод законов, которому каждый обязан был подчиняться. Роль предводителя заключалась в ведении суда в отношении нарушившего закон, а также по части вынесения решений в спорных вопросах. И таким вожаком мог стать лишь самый авторитетный и заслуженный человек, поскольку слово его также являлось законом для остальных.

На Эррудуна напирал противник с палашом. Бочка находилась справа, и для правши, которым и был Эррудун, становилась небольшой помехой в бою. Обладатель палаша пытался прорваться вперёд, дабы миновать злосчастную преграду. Этим он не только позволил бы вновь вступить в бой своим соратникам, но ещё и поставил Эррудуна в максимально уязвимое положение, когда тот оказался бы «в тисках» между противниками. В этом случае бой закончился бы быстро и не в пользу Эррудуна. Поэтому уже дважды Эррудуну приходилось парировать выпады неприятеля с риском пропустить следующую атаку.

Пираты, как правило, не участвовали в войнах против определённых государств. Они для всех были недругами, так как не признавали различий между теми, кого брали на абордаж или какую прибрежную деревню грабили. Но иногда правителю той или иной страны удавалось завербовать себе на службу одно-два пиратских судна с командой. Как правило, это всегда были личные договорённости с капитаном корабля. И такие корабли вместе со всей командой пиратским судом объявлялись изгнанниками вне закона. Любой теперь мог нападать на изгоев и брать добычу и рабов, как если бы это был обычный абордаж.

Эррудун это знал. И он, разумеется, не хотел бы лишиться кораблей ещё до того, как поведёт их на Фэранфад. А ещё ему не нужны были один-два корабля. Он хотел получить их все. Так он и сказал капитану Адалсйору, когда его доставили на Морлейд. Эррудун выдержал то, как его осмеяли окружающие, и в их числе сам Адалсйор. Однако когда Эррудун думал, что деньги помогут так же легко заполучить пиратов, как ранее он заполучил наёмников Сэльвуда, то он ошибался.

Нападающего с палашом сменил тот, кто использовал тесак. Новый противник оказался свеж и напорист, и Эррудун начал выматываться, отражая его атаки. Впрочем, теперь, когда он усыпил бдительность соперников однотипными контратакующими выпадами и стандартными оборонительными действиями, какое-нибудь неожиданное решение могло принести двойной эффект. Эррудун немного сместился вправо. Теперь, если бы он захотел парировать удар, то своим длинным мечом, вероятнее всего, задел бы бочку. Атакующий тесаком это заметил и тут же попытался нанести максимально неудобный для Эррудуна удар. То, что сделал Эррудун дальше, было большим риском. Одна маленькая неточность: полсекунды промедления, недостаточно или чрезмерно длинный шаг — и тесак пирата вошёл бы ему между рёбер. Но Эррудун сделал всё идеально. Он шагнул навстречу рубящему боковому удару, поднял руку, и тесак оказался у него за спиной, в то время как предплечье врага — крепко зажато подмышкой. Одновременно с этим он перехватил оружие остриём вниз и нанёс смертельный удар противнику — перекрестьем меча в шею сразу под левым ухом.

На острове Морлейд было достаточно развлечений. Тут расположилось аж три трактира, в которых можно было: пить, слушать музыку, пить, бить кому-нибудь морду, пить, искать развлечения с дамами (кои, за неимением борделя, занимались промыслом прямо в трактирах и на улицах), или же пить. Пираты знали толк в гедонических видах досуга, хоть и не знали меры в них. И капитан Адалсйор тоже любил поразвлекаться. «Хочешь получить в свои ряды пиратские корабли, докажи, что сам являешься достойным морским разбойником», — сказал он Эррудуну. И, по мнению предводителя форбанов, лучший способ продемонстрировать это — сражение в недрах корабля.

Был поздний вечер, когда Эррудун, Адалсйор и другие пираты ступили на борт судна, стоявшего на якоре посреди бухты острова Морлейд. Море тогда ещё было спокойным. Но пока Эррудун сражался, начался отлив. И теперь судно то и дело подбрасывало на волнах. А значит, у Эррудуна появился ещё один враг, кроме узкого коридора и двух оставшихся в живых пиратов. Они, к слову, сразу поймали нужный ритм и крепко стояли на ногах. Эррудуна же начало болтать от стены к стене. Из-за этого он быстро потерял выгодное положение, вынужденный отступить дальше по коридору.

Два морских разбойника безо всякого сожаления перешагнули через тело погибшего соратника и принялись атаковать Эррудуна в два орудия. Эррудун сделал шаг назад, отбил направленный ему в живот палаш. Ещё шаг назад — и удар топором не достиг цели. Противник с палашом атаковал с наскока. Эррудун подставил меч под удар, и на мгновенье их клинки слились в подобие опасного поцелуя. Эррудун схватил свободной рукой пирата за локоть, вынуждая того бороться с ним в клинче. Тем самым он одновременно преследовал две цели: прикрывался живым щитом от нападения второго пирата и давал себе небольшую передышку, чтобы восстановить сбившееся дыхание и попытаться найти выгодное решение.

Адалсйор предложил Эррудуну выбрать двух своих бойцов, которые и сразились бы с пиратами. Однако Эррудун решил биться сам, один. Он видел, как в глазах Адалсйора мелькнул проблеск уважения и интереса. Понимал, что сильно рискует и то, что бой будет сложным. Но ему было важно сделать это самому. Эррудун нанимал войска за деньги. Но как бы в его армии ни ценили принцип «Главный тот, кто больше платит», ему было важно завоевать авторитет у своих солдат. И если всё получится, тогда и пираты, и наёмники Сэльвуда будут видеть в нём нечто большее, чем мешок с монетами.

Корабль снова качнуло. Эррудун использовал этот толчок, чтобы с большей силой оттолкнуть противника. Но как только он это сделал, корабль соскользнул с гребня волны и качнулся в противоположную сторону. Эррудун потерял равновесие на полушаге и оступился. Топор тут же прицельно был направлен ему в голову. В отчаянной попытке увернуться, Эррудун начал просто заваливаться в сторону. Он спасся от смертельного удара, который грозил раскроить ему череп, но лезвие топора задело его плечо вскользь. Боль обожгла всю левую руку, а сам Эррудун упал на задницу. Впрочем, из драки он не выключился. Сидя на полу, двумя ногами изо всех сил пнул пирата с топором. Тот ударился о стену, и тогда Эррудун добавил ему ещё один удар, на этот раз под колено. Пират неловко начал заваливаться на Эррудуна, и тот выставил меч навстречу его падению. Остриё вошло в спину, прямо рядом с позвоночником.

Остался последний пират. Он остервенело кинулся на Эррудуна, но тот успел вовремя приподняться и