***

Эррудун стоял на палубе судна, которое Адалсйор назвал шебекой. Пират объяснил, что это такой тип кораблей, рассказал, что морские разбойники его очень любят за скорость и манёвренность. Но для Эррудуна эти подробности были несущественны. Есть большие корабли, а есть — маленькие. Этот — средний.

В небе, как часто это случалось близ Рандван Ди Арде, формировались серые тучи. Внутри них ворчал гром, и иногда пробегала вспышка фиолетовой молнии. Эррудун вновь с любопытством смотрел на эти тучи, удивляясь, что разряды освещают грозные облака изнутри, но не вырываются наружу.

На ветру хлопал серый прямоугольный парус. Ближайший пират заметил это и тут же, грязно бранясь, бросился затягивать один из многочисленных тросов, что крепились к бортам корабля. Эррудун уже привык и к разнообразным скрипам на судне, и к отборной ругани пиратов. Дольше всего он привыкал к качке на море. Первые два дня его тошнило так, что цвет кожи попеременно становился то болезненно-зелёным, то жёлто-серым. Но сейчас, глядя на утёсы Рандван Ди Арде, он чувствовал себя прекрасно.

В том месте, где располагалась крепость Дайнмаг, куда и держал путь Эррудун, была лишь одна бухта, где мог причалить корабль. Она была узкой, а скалы, словно огромные каменные зубы, выступали над поверхностью воды, грозя наказать неминуемой гибелью за любую неосторожность. Эррудун заметил, сколь быстро течение при входе в бухту, что заставило его сильно понервничать. Но внешне он оставался спокойным, не выдавая чувств. И не зря. Капитан корабля лично встал за штурвал и уверенно довёл судно до берега.

Спустя час Эррудун уже стоял в тронном зале. Скудную обстановку просторного помещения, состоявшую из кованого трона да большого зеркала в резной раме из чёрного дерева, что висело на стене, разбавляла лишь раскрытая толстая книга, лежавшая на ступенях, подле трона. Эррудун некоторое время боролся с любопытством, но в конце всё же проиграл ему. Однако стоило ему сделать несколько шагов по направлению к трону, как поверхность зеркала за его спиной покрылась тусклым фиолетовым свечением. Ещё мгновение спустя тёмно-фиолетовая вспышка ознаменовала появление в зале Изугара.

В руках маг держал лист пергамента, испещрённый мелкой вязью текста, символов и каких-то рисунков. Изугар прошёл мимо Эррудуна так, будто того тут и не было. Маг поднял книгу и сел на трон. Долго переводил взгляд с пергамента на страницы книги, после чего вложил лист внутрь и захлопнул таинственный том.

— Как я вижу, ты вернулся, — сухо сказал Изугар, положив подбородок на тыльную сторону ладони и глядя мимо Эррудуна в сторону раскрытого окна.

— Да, повелитель, — ответил Эррудун, подмечая то, что Изугар выглядит более утомлённым, чем обычно.

— Докладывай, не медли. Мне недосуг гадать, сколько головорезов ты привёл с собой на корабле и сколько ещё на подходе.

— Наёмники из Диффрин Исмуг уже добрались. И скоро должны прибыть ещё несколько отрядов из ущелья Оранкал. Также мне удалось связаться со свободными армиями севера. Некоторые из них присоединятся к вашему походу, мой повелитель. В конечном счёте численность вашего войска будет составлять тридцать три тысячи копий и мечей. Кроме того, мне удалось договориться с пиратами: с реки нас поддержат ещё двадцать кораблей.

— Пираты? — слегка удивился Изугар. — Разве в них есть необходимость?

— Повелитель, они будут сеять хаос и разруху на побережье реки Эулон. К тому же речные пираты представляют собой умелых бойцов и на земле, поскольку привыкли сходить с кораблей и заниматься разбоем и грабежом на суше. Своими действиями они будут оттягивать часть внимания Фэранфада на себя, поскольку такую силу нельзя игнорировать. Если пиратов разобьют или они решат сбежать, то эта потеря не будет значительной. Но если удача будет им благоволить, то по реке они могут дойти от Артаира до самого Хаддельгона, где помогут в штурме столицы.

Изугар внимательно выслушал речь Эррудуна и наконец удостоил того своим взглядом. В этом взгляде смешалось отвращение и презрение, будто бы маг посмотрел не на верного подданного, а на кучу помоев, неизвестно откуда взявшуюся посреди зала. Но когда Изугар заговорил, в его голосе, кроме обычного яда, которым он, казалось, был пропитан насквозь, звучали нотки удовлетворения.

— Что ж, Эррудун, ты проявляешь себя как неплохой стратег и воевода.

— Благодарю, повелитель, — ответил Эррудун, поклонившись своему господину. К яду в его голосе за пять лет службы он привык.

— Возможно, я зря переживал насчёт того, что ты не совладаешь с ролью главнокомандующего. Да, теперь я точно решил: ты поведёшь мои войска на Фэранфад.

Нельзя было сказать, что Эррудун опешил от этой новости. Он предполагал, что его самого так или иначе отправят вместе с войском, раз его повелитель собирается развязать войну. И всё же основой его эмоций стали волнение и страх. Лёгкая гордость за то, что Изугар счёл его достойным такого высокого положения, появилась в нём лишь на секунду и была сметена волной мыслей об ответственности и цене за провал.

Эррудун одёргивал одежду, пытаясь расправить рукава и нижний край и без того опрятно сидящего дублета. Ещё ему казалось, что у него пересохло в горле, и он пытался его прочистить, не переходя на кашель. Впрочем, Изугар ничего из этого не замечал.

— Мой повелитель… — начал Эррудун, но закашлялся.

Изугар, не поворачивая головы, устало перевёл взгляд на подданного. Эррудун снова одёрнул рукава верхней одежды. Он уже не был уверен, что хочет задавать вопрос, который несколько недель зрел в его голове.

— Говори, — утомлённо, но властно потребовал Изугар.

— Мой повелитель, для чего нужна эта война? — Эррудун спрятал ладони за спиной и нещадно сжимал пальцы одной руки в кулаке другой. Капля пота прокатилась от линии волос на голове по виску и щеке до самой шеи.

Однако гневной вспышки, которую ожидал увидеть Эррудун, не последовало. Изугар повернулся к подданному и криво усмехнулся какой-то невысказанной мысли. Прежде чем ответить, маг облизал кончиком языка пересохшие уголки рта.

— Я скажу это лишь однажды, поэтому запоминай накрепко, что услышишь, — голос Изугара не выказывал ни раздражения, ни злости — лишь усталость. — Когда меня только изгнали из коллегии, я, разумеется, был полон неудержимого гнева и желания отомстить. Но отец напомнил мне, что у меня есть долг перед ним с матерью, и что фамилия Изан — это больше, чем желания одного. Семья не должна была потерять репутацию и влияние, а мой проступок в коллегии бросал на неё тень. Моё изгнание вышло добровольным — всё лучше, чем быть запертым в подвале без возможности практиковать магию. Так думал я тогда и отправился на