подумал: ведь Ллуэллин тоже фейри. Получается, никто не лжёт? Тогда как же они могут друг другу противоречить?

— Король Дрозд мастер недоговаривать, — в голосе Ллуэллин явно слышалась горькая усмешка. — Те, кто сегодня перейдут на ту сторону ручья, никогда не вернутся в мир людей. Их ждёт вечный праздник — это правда. Только они будут там не гостями, а прислужниками. Король Дрозд ни за что не сделает смертных равными. Они будут готовить и убирать, выполнять самую чёрную работу, пока фейри пируют и пляшут.

— Ты говоришь, что он не считает смертных равными, но ведь он собирается жениться на Мэйлис, — Дилан скрипнул зубами.

Птица расхохоталась.

— О, это не первая и не последняя смертная девица в его жизни, уж поверь. Я-то думала, мой возлюбленный остепенился, а он, смотри-ка, опять взялся за старое. Думает, небось, что через десяток лет придёт, а я его снова прощу? Как бы не так! Я хочу отомстить ему, юноша. И ты поможешь мне, если хочешь получить свою невесту обратно. Хочешь ведь?

— Да, — Дилан ответил, не задумываясь. — Даже если она была мне неверна.

— Успокойся, не была. Это король Дрозд её околдовал. Слушай: тебе понадобятся ягоды…

В этот момент качнувшаяся толпа оттащила Эмерика от Дилана, так что дослушать не получилось. Золотая нить притягивала его к мосту, сил противиться больше не было. Сжав зубы, он сделал первый шаг. Доска жалобно скрипнула под сапогом, пальцы Элмерика закололо. Король Дрозд не мог предложить ему молодость, ведь Элмерик и так был юн, поэтому решил подкупить мастерством. Элмерик почувствовал в себе силы сыграть любую мелодию, даже самую сложную. Не медля, он приложил к губам серебряную флейту (на втором шаге та превратилась в золотую) и заиграл. Три — его рваная рубаха и видавшая виды туника стали атласной курточкой цвета молодой зелени. Четыре — на ногах вместо сапог возникли башмачки из тонкой кожи с золочёными пряжками. Ох и удобные! На пятом шаге король Дрозд накинул на его плечи тёплый уютный плащ из перьев, от которого пахло… домом. Элмерик затруднялся выделить какой-то отдельный запах. Тут были молоко и мёд, и аромат свежей выпечки, и травяной настой, который часто заваривала мать. Ему хотелось зарыться лицом в перья и вечно вдыхать их аромат.

— Ты знаешь слова, что нужно сказать, — подбодрил его король Дрозд. — Давай же, я жду. На нашем празднике очень не хватает барда человеческих кровей. Ты научишь моих музыкантов вашим странным песням.

«Соглашайся», говорил его ласковый взгляд.

«Соглашайся», вторила золотая струна в сердце.

Но Элмерик упрямо мотнул головой.

— Рад бы служить тебе, король Дрозд, да не могу. Ведь я уже присягнул другому правителю — королю Артуру. И сегодня пришёл говорить с тобой от его имени. Верни Тисовый Лог, это не твоя земля!

— Теперь моя! — смех фейри напоминал птичий посвист. — Этот глупец Сэмюэл отдал мне её.

— Нельзя отдать то, что тебе не принадлежит, — покачал головой Элмерик. — Сэмюэл лишь управляющий, не более. Я же — голос Артура. И велю тебе: верни то, что забрал не по праву. Иначе нарушишь Правду Короля. И я спою тебе Песнь Поношения, от которой ты умрёшь.

Король Дрозд побледнел. Он явно испугался, но всё ещё недостаточно, чтобы отступить.

— Ты не можешь знать Песнь Поношения, маленький бард. Ты ещё слишком юн для таких сильных чар. Будь ты седовласым старцем с бородой по пояс — тогда я, может, поверил бы тебе. Назавтра все забудут, что Тисовый Лог когда-либо существовал в этом мире, и этот ваш Артур не сможет ничего сделать. Он не пошлёт против меня своих колдунов и чаропевцев, потому что не будет помнить, что у него что-то украли. Скажи, что я прекрасно всё придумал!

— Ха! Вообще-то это был очень глупый план, король Дрозд! — Элмерик усмехнулся, невольно копируя выражение лица и интонации Джеримэйна. — Не ты ли сейчас даровал мне мастерство, во много раз превышающее моё собственное? Чую, я вполне готов спеть тебе Песнь Поношения. И с момента, когда я во всеуслышание заявил о своём намерении, ты не можешь меня остановить.

В толпе поднялся ропот.

— Убьём щенка! — выкрикнул кто-то.

— Да-а! Будет знать, как перечить господину!

— А ну-ка тихо! — рявкнул Дрозд. — По древнему закону бард, пришедший к королю, неприкосновенен.

Он щёлкнул пальцами — и вдруг наступила тишина, словно люди одновременно лишились голоса. Все — кроме Элмерика.

— Может, мы сможем договориться по-хорошему, бард? — фейри заискивающе улыбнулся. — Я готов заплатить Артуру за эти земли. Тучными стадами из красноухих коров. Мехами. Золотом. Хочешь — даже крыльями! Вот этими самыми плащами, способными превращать людей в птиц.

Искушение полётом было велико, но Элмерик всё равно покачал головой.

— Нет. Просто верни Тисовый Лог.

— Что ж, будь по-твоему, маленький негодяй! — король Дрозд скрипнул зубами от досады.

Перья на его макушке встопорщились, он с такой силой сжал руку Мэйлис, что та вскрикнула от боли. Элмерик увидел, как на глазах девушки выступили слёзы. Его сердце разрывалось, но он, увы, ничем не мог ей помочь.

Стая дроздов сорвалась с перил, оглашая окрестности резкими криками. Ветки колючего боярышника страшно затрещали, втягиваясь под мост, отступая в волшебный мир, откуда пришли. Фейри двинул пальцами, будто обрезал нити, словно ножницами, и люди-марионетки попадали, кто где стоял. Элмерик охнул — сердце кольнуло острой болью, он рухнул на колени. В этот миг на мост вбежали Джерри и Дилан. Они встали по обе стороны от Элмерика, закрыв друга собой. Выражение мрачной решимости на их лицах говорило о готовности сражаться не на жизнь, а на смерть.

— Отдавай мою невесту по добру, король Дрозд, — потребовал Дилан. — А не то хуже будет!

— Вы ещё кто такие? — тонкие брови фейри взметнулись вверх. — Я же обрезал нити, все должны были упасть без сил.

— Не хочу тебя расстраивать, птичка, но ты не всех поймал, — Джерри показал королю язык.

— Что ж, это легко исправить, — на ладони Дрозда возник золотой клубок. — Ллуэллин, набрось на них нити. Заберём с собой дерзких мальчишек. Пусть сражаются нам на потеху.

— Иди-ка ты к бесам, душа моя, — ядовито отозвалась дева-птица с плеча Джеримэйна.

А тот взмахнул ножом, чертя заклинание. Этим чарам наставник Соколят ещё не учил — наверное, юный чародей много занимался сам. Стоило ему дорисовать последнюю чёрточку, как на мосту подул сильный ветер и короля Дрозда начало сносить назад — на ту сторону. А Дилан, не будь дурак, в тот же миг метнулся вперёд и схватил свою суженую.

— Тебе её не