До трех часов ночи я на коленях драила гостиную под звон ее нравоучений, а потом еще час собирала пустую тару на истоптанной лужайке возле дома. Если бы Ромка не помог мне убрать на кухне, я бы точно не соскребла себя с кровати утром.

– О, королева вечеринок соизволила спуститься! – остановил меня голос матери в коридоре.

Я замерла. Вообще-то я надеялась, что, израсходовав все силы на перебранку, родительница будет спать до обеда. Теперь же ее голос обрел еще большую силу и звучал уже беспощадной бензопилой, вонзающейся в мои оголенные нервы горячим опасным острием. Бррр!

– Доброе утро, – отозвалась я, впиваясь пальцами в ремень сумки.

А потом осторожно обернулась и натянула на лицо безразличную улыбочку. Если уж хватило наглости устроить вечеринку и разнести в пух и прах дом, то нужно быть дерзкой до конца.

– Я позвонила отцу! – предупредила мама. Лицо у нее было припухшим, глаза покраснели от недосыпа. – Пусть сам с тобой теперь разбирается!

– Ладно, – вздохнула я, поправила волосы и зевнула, – пока!

– Ты куда так вырядилась? – Она с недовольным видом сложила руки на груди.

– В универ.

– Не могла еще покороче юбку надеть? Что за набедренная повязка?!

От все возрастающего звука ее голоса у меня опять зашумело в ушах.

– Нормальная юбка, – ответила я, доставая и закидывая жвачку в рот.

– Ты никуда в таком виде не пойдешь! – решительно заявила мать.

– Мам, не начинай. – Я поморщилась.

– Нет, я сказала. Иди переодевайся! Живо!

– Ма-а-ам!

– Она всегда так ходит, – брякнул Ромка, проходя мимо нас, – последнее время. – Он пожал плечами и вышел.

– Что? – переспросила мама.

– Ты слишком занята собой, чтобы заметить, – не удержалась я.

Она открыла рот и часто-часто захлопала глазами.

– Ладно, мне пора. – Махнув ей на прощание, я открыла дверь.

– Я сказала, переоденься! – уже не так уверенно попросила мать.

– Тогда я опоздаю на пару.

– Мы с отцом поговорим с тобой, так и знай…

– Ага! – Я хлопнула дверью.

Прошла по дорожке, вышла за ворота и направилась к красной «Ауди». Больше всего на свете мне хотелось сейчас придушить подруг за их «помощь» в организации вечеринки, но тогда пришлось бы идти в универ пешком, добираться до него на автобусе или, что хуже, просить подвезти брата. Собрав волю в кулак, я открыла дверцу и плюхнулась на заднее сиденье машины Жанки.

– Приве-е-ет! – поздоровались девчонки.

– Привет!

Конечно, подружки, как всегда, были при параде и с макияжем, выглядели стильно и свежо. В руках они держали стаканчики с утренним кофе, а на лицах сияли счастливые улыбки. Картинка с обложки журнала – не меньше.

– Держи. – Передала мне мой кофе Окс.

И желание высказать все, что накипело, тотчас утонуло в волне благодарности. Кофе – вот что мне сейчас было остро необходимо.

– Ты как? – обернулась ко мне Жанка.

– Жива! – Сделав глоток, насупилась я.

– Оно и видно, – покачала головой подруга, – даже не накрасилась. Окс, требуется экстренная помощь!

– Сейчас-сейчас! – Окси достала из бардачка патчи, охлаждающую маску, флюид, корректор, что-то еще и бросила мне на колени. – Приведем тебя в порядок в два счета!

С помощью подруг я быстро наклеила подушечки под глаза и нанесла прохладную маску на лицо. Горячий кофе тоже сделал свое дело: мозги заработали, веки открылись, и мне немного, но захотелось жить.

– Волосы – мрак, – глядя на меня в зеркало заднего вида, заключила Жанка. – Дай ей сухой шампунь и расческу.

Окси порылась в сумке, извлекла нужное и протянула мне.

– Твоя маман, конечно, сорвала наш вчерашний план, но ты не расстраивайся, – сказала она, когда автомобиль свернул к университету. – Парни почти в наших руках. Матвей вчера пригласил Жанку на спортивный матч, и Харитоша там тоже будет.

– Угу! – Волнуясь, я глотнула все еще обжигающего кофе.

Мама в бешенстве, весь универ (и Харитон в том числе) смеется над тем, как гостей вчера вышибли с моей вечеринки, я полночи не спала и выгляжу ужасно. Разве что-то может быть еще хуже?

Оказывается, может.

Это я поняла почти сразу же, как вошла в здание.

– Гаевская, – перегородила мне дорогу методист Алена Павловна, – тебя вызывают в деканат.

– Меня? – удивилась я.

– Тебя, – подтвердила она и указала на лестницу, ведущую наверх.

У меня сердце кольнуло от внезапно родившейся внутри тревоги.

– Иди! – благословили меня девочки.

– Наверное, какая-нибудь ерунда, – ободряюще улыбнулась Окси. – Спросят, почему прогуливала пары. Придумаешь что-нибудь.

– Скажи, что у тебя были месячные. Это всегда прокатывает, – посоветовала Жанка.

Декан встретил меня холодно.

– Гаевская, вы уже видели списки? Их сегодня вывесили.

– Нет. Какие списки? – Я вжалась в кресло.

Декан был седым, старым и непреклонным. Он смотрел на меня сверху вниз, как великан на букашку, и, похоже, моя природная привлекательность ничуть его не очаровывала.

– Предварительные списки на отчисление, Гаевская! Разве я вас не предупреждал?

Что?! Ну говорил как-то, да. Типа, учитесь прилежно, сдайте что-то там, долги какие-то. Но то все было так по-отечески, ненавязчиво, а тут сразу – бам! – и отчисление! Как такое возможно?!

– Вы даже не наработали минимального процента посещаемости, – грозно объявил декан, водя пальцем по ведомости. – По предметам у вас практически нулевая аттестация. На носу сессия, а у вас еще прошлые долги не закрыты!

– Но мой отец… – пробормотала я, решив использовать свой единственный аргумент.

– Я помню! – нахмурился декан. – В нашу последнюю встречу я обрисовал ему ситуацию. Да, ваш отец неоднократно помогал нашему университету, но мы с ним сошлись на том, что вы закроете все хвосты и подтянете учебу.

– Но ведь я…

– Почему так получилось, Елена? – Глаза-рентгены впились в мое лицо. – Почему вы не уделяете должного внимания получению знаний? Ведь вы же не сдадите сессию, и я не смогу ничем вам помочь. Времени у вас в обрез.

– Но…

– Последний шанс, Гаевская. Используйте его. От этого зависит ваше будущее.

– Хорошо, – кивнула я, закусывая губу.

– Вот и прекрасно. Удачи! – Тут же потеряв ко мне всякий интерес, декан опустил взгляд на бумаги.