class="p1">Аллея проходила мимо хозяйственного строения и, изгибаясь в форме подковы, вела к каменному крыльцу конюшни, перед которым два человека изучали задние копыта великолепной лошади.

— Ветеринар приехал, — объяснил юрист. — Этот скакун — последнее приобретение Сантьяго и не перестает доставлять проблемы.

— Неудачная покупка?

Гриньян слегка склонил голову набок и сделал гримасу, означавшую не то согласие, не то сомнение, но так и не ответил.

— Рядом с врачом — Дамиан, смотритель. И на все руки мастер: и конюх и садовник, также занимается мелким ремонтом. Вечером он запирает ворота, а утром открывает их, чтобы прислуга могла попасть внутрь. Дамиан живет в поместье вместе с женой Эрминией; она работает кухаркой и экономкой. В свое время была няней всех троих детей и до сих пор управляет хозяйством.

— Сколько человек трудится в поместье?

— Это зависит от сезона. Смотритель и его супруга живут в отдельном домике. Еще есть Эстела, сиделка сеньоры маркизы. Вчера вы видели мать Альваро в добром здравии, но ее мучает ужасный артрит, способный приковать к постели на несколько недель. А Эстела достаточно сильная и может поднять сеньору. Комната сиделки по понятным причинам находится рядом с покоями маркизы. По хозяйству Эрминии помогает Сарита, она приходит каждый день. Разведением гардений вместе с Катариной занимается Висенте. Еще есть Альфредо, он здесь вроде управляющего. Вчера он наблюдал за похоронами, но вообще-то отвечает за найм сезонного персонала для работы на ферме, в саду и за выполнения разных поручений. За фруктовыми деревьями ухаживает приходящий крестьянин, скот пасет пастух. Здесь выращивают каштаны, оливки, картофель, яблоки. Обычно в поместье трудится восемь-десять человек. Родовое имение способно существовать автономно. Как вы уже поняли, здесь есть собственная церковь и кладбище, это деревня в миниатюре. В Ас Грилейрас имеются свои колодцы, пахотные земли, большой амбар в двух километрах отсюда, водяная мельница и пресс для оливок; в поместье разводят коров, свиней и овец.

Когда Мануэль и Гриньян приблизились к стоящим у конюшни мужчинам, те прекратили разговор. Юрист представил писателя, но не объяснил, зачем он здесь. Рукопожатие ветеринара, молодого человека на вид не старше сорока лет, было твердым, а Дамиана — несколько неуверенным. Смотритель снял с головы кепку и вертел ее в руках, теребя сухими и длинными, как виноградная лоза, пальцами. Ортигоса двинулся дальше, чувствуя, что Дамиан смотрит ему вслед.

— Похоже, они не удивились вашему появлению здесь, — заметил Мануэль.

— У меня есть сотрудник, который постоянно следит за тем, как идут дела семейства де Давила, поэтому мне не нужно часто приезжать сюда. Однако я люблю наведываться в поместье время от времени, мне нравится это место.

Шурша гравием, они молча двинулись дальше, миновали рощу и вышли к церкви. Гриньян остановился, поколебался и махнул рукой в сторону кладбища.

— Может быть, вы хотите…

— Нет, — ответил писатель, стараясь даже не смотреть в том направлении.

Они двинулись ко входу в храм, и юрист объяснил:

— Эта дверь всегда закрыта, такова традиция. Каждому члену семьи мужского пола при рождении выдается свой ключ. На самом деле суть не только в том, чтобы отпирать и запирать церковь. Древний обычай сложился еще в те времена, когда де Давила были верным оплотом духовенства: в числе их предков есть один весьма влиятельный священник. Если появляются служители, то впустить и выпустить их должен кто-то из мужчин, принадлежащих к роду маркиза. Хотя неприятности все же случаются. Например, недавно с алтаря были украдены старинные серебряные канделябры. Сантьяго все перевернул, чтобы найти похожие. Сейчас церковь открывают только по особым поводам, к сожалению весьма грустным… — И Гриньян замолчал, не закончив предложение.

Они начали обходить здание справа. Дорожка была узкой и шла под уклон; юрист, которому пришлось держаться позади писателя, жаловался, что надел неподходящую обувь. Мануэль воспользовался этой возможностью, чтобы хотя бы на пару метров оторваться от Адольфо, который опекал его с момента приезда в поместье. Он чувствовал, что находится под постоянным надзором, словно заключенный или гость, которому не особенно доверяют. Запыхавшийся Гриньян старался поспеть за писателем и продолжал свой рассказ:

— Усадьба не всегда называлась Ас Грилейрас. В семнадцатом веке эту местность именовали Санта-Клара, и принадлежала она богатому аббату, одному из фаворитов короля. После смерти хозяина поместье перешло его единственному наследнику, племяннику, маркизу де Санто Томе. Тот сделал из него зимнюю резиденцию и переименовал в Ас Грилейрас, из-за чего, полагаю, старик аббат в гробу перевернулся. Как я уже говорил, корни этого названия лежат в местных традициях.

Преодолев крутой спуск, Мануэль, к своему удовольствию, обнаружил внизу древний питомник. Каменные тумбы в нем располагались в форме лестницы, чтобы по максимуму использовать солнечный свет и тепло. Дальше простиралась равнина, на которой разбили отличавшийся строгими линиями сад. Розы уже отцветали, и теперь господствовали хризантемы — огромные, похожие на звезды лиловые, розовые и фиолетовые шары. Не дожидаясь, пока Гриньян его догонит, писатель двинулся по тропинке, утопающей в зелени и образующей загадочный и укромный туннель, по другую сторону которого раскинулась роща, явно высаженная человеком. Она окружала водоем, и его едва можно было разглядеть из-за почти полностью покрывших поверхность кувшинок. Гравий, усыпавший дорожки, ведущие через сад, и клумбы с хризантемами, сменился песком. Звуки шагов почти не слышались. В тех местах, где зелень расступалась, тропинка из-за прошедшего дождя была мокрой. Вьющиеся растения только и ждали момента, когда человек о них забудет, чтобы захватить власть в этом укромном уголке.

Мануэль бессознательно замедлил шаг и почти остановился, чтобы послушать шум ветра, скользя взглядом по верхушкам эвкалиптовых деревьев, которые вперемешку со смоковницами, каштанами, дубами и древовидным папоротником создавали удивительный узор из веток на едва просматривающемся небе. Дорожка продолжала идти под уклон. То тут, то там попадались каменные ступени, разрушенные временем и поросшие мхом, ведущие в сумрачные и полные тайн уголки парка. В склонах холмов прятались фонтаны: вода била из древних труб, искусно замаскированных под пухлые личики ангелов и клювы демонов. Поддавшись импульсу, писатель двинулся по тенистой тропинке, которая извивалась, увлекая в неизвестность. Запахло землей. Дорожка вывела на небольшую полянку, где солнце, пробивавшееся сквозь ветви, освещало спокойную зеленоватую поверхность затянутого ряской пруда. Корни росших вокруг старых деревьев обнажились, стволы склонились, и в некоторых местах ветви почти касались воды. Мануэль с трудом передвигался между этих узловатых и бугристых отростков, которые, сбежав из земли, разрушили стоящие вокруг старые каменные скамьи, напоминавшие теперь покинутые гробницы. Потрясенный красотой местности, писатель повернул назад, навстречу Гриньяну, который едва поспевал за ним.

— Здесь просто… невероятно!

— Атлантические пейзажи с