кофе, — Отец снова заполнил рюмки. Радист с Жигулём переглянулись. — Будем, мужики.

Кофе Отец всё-таки разлил по небольшим кофейным чашкам. Купец, улыбнувшись, посмотрел Жигулю в глаза, приподнимая небольшую чашку с крепким напитком. Гарик напряг губы, нахмурился и строго, но почти незаметно, помотал головой. Улыбка тут же спала с лица Купца.

— Хороший кофе, Батя, спасибо, — отозвался Купец после первого глотка.

— Зёрна. Пережаренный, — сматерился, затем закашлялся Отец. — Рассказывай, Жигуль, как с племянником прошло.

— Ничего внятного он не сказал, — на чистоту начал Жигуль, — про эти новые группы зелёных сказал, что безобидные. Что, мол, мы сами справимся.

Отец усмехнулся, покосился на бутылку, затем отодвинул её в сторону, положив на её место руку с платком.

— А про Володьку?

— Про Володьку ничего не сказал. Сказал, что людей набирает.

Хозяин дома отрицательно помотал головой.

— "Стеклянный" много на себя берёт, — через кашель сказал Отец.

— Володя-то? Да, 12 человек в группе держит, — уточнил Жигуль.

Отец наклонился к Жигулю.

— Скажу честно, его парней тут часто видят. И не на рынке или у администрации. В низине, где новички живут.

Купец нахмурился, так как в том месте ни только ни разу не был, но и дороги туда не знал.

— Хочешь сказать, он в зелью общается?

— Я говорю то, что знаю и что видел, Гарик.

— А Кипарис? Он знает об этом?

Вопрос Жигуля Отец встретил холодным взглядом.

— Мозгов как у макаки, — проматерился Отец, — думаешь, он бы держал у себя под носом бочку с порохом? Конечно, он обо всём знает и специально собирает людей для Володи, — Отец поднёс платок к губам и зашёлся кашлем.

— Если это правда... — рассуждал Жигуль, — чего он добивается?

— Видимо, у них какие-то тёрки с Володей Стеклом, — сложил Отец руки на груди, наконец откашлявшись и прислонился спиной к холодильнику. — Знаешь, я тут подумал, Жигуль. Никакой пользы присутствие Кипариса нам не несёт. У меня остались друзья и с погонами, и с повязками на руке.

— Это то, о чём я думаю? — Жигуль сложил пальцы пистолетом и сделал движение большим пальцем, держа руку на столе.

— Да.

— А среди "московских"? Ты не в лучшей форме.

— Его братьям не нравятся, что делает Кипарис. Будь их воля, всё было бы иначе.

— Ты с ними говорил, Отец?

— Нет. Поговори завтра с Жорой Платиной, застань его дома пораньше, часов в 5, он рано встаёт. Разговори его, но осторожно. Ни на что не подписывайся. Если он согласится, скорее всего, согласится и Одуван.

"Жигульские" допили кофе.

— Вы пошли? — спросил Отец, поднимаясь вслед с табуретки за Жигулём.

— Да. Спасибо за кофе и коньяк.

— К 5 или раньше, не забудь.

— Он у водокачки, рядом со старым магазином живёт?

— Да.

Они попрощались и тройка вышла из дома.

— Жигуль, точно хочешь в это встрять? — спросил Радист, идя чуть поодаль от командира.

— Кипарис не оставляет нам выбора, Радист. Если Папа говорит правду, то скоро будет одна группа, группа Стекла.

— А если это развод?

— Если Володя не при делах, во что я не верю и с Кипарисом они не договорились раздербанить город, то я умываю руки, — Жигуль остановился и развернулся к своим, чтобы это сказать, затем пошёл к машине.

— В отель, Жигуль?

— Да, поехали.

В лагере было всё спокойно. Лодочник решил не будить Писаря и отстоять пост самостоятельно. Его серьезно напугало поведение исполняющего обязанности и он не хотел перегружать его, оставлять на посту. Остался только вопрос, говорить ли об этом случае Жигулю. Нужно было бы, ведь в таком состоянии Витя был опасен не только для себя, но и для всей группы.

Лодочник не оставлял надежду, что с Писарем всё в порядке. Вместо дальнейших раздумий, он осмотрел подножье холма. Всё же, неправильно было ограничивать внимание на заражённом городе.

К его несчастью, Писарь встал сам и подготовленный к несению дежурства, со своим АК-74, вышел к посту. Пётр его не слышал, пока тот не подошёл слишком близко.

— Какие новости, Лодочник?

— Всё тихо. На связь тоже никто не выходил, — Пётр старался показать, что не испугался неожиданных шагов, но тело дрогнуло. Писарь это заметил, как будто ему нужно было подтверждение, что Пётр стареет.

— Ладно. Иди, отдохни, завтра у тебя тяжёлый день.

— Солю-то я заткну.

— Ага. Не убей только, — подался Писарь вперёд, улыбаясь собственной шутке.

Как только Лодочник сделал первый шаг назад, Писарь приставил бинокль к глазам и уставился на злаполучный дом. Мысль о том, что ему действительно могло что-то показаться, пугала. А что, если не только слова Лодочника были ненастоящими, но и "мушка" на глазу, когда он был на посту прошлой ночью. Получается, та тень в окне тоже могла быть галлюцинацией, а вовсе не человеком? Писарь тяжело сглотнул, его снова разразил кашель.

Если это было бы симптомом болезни, все бы знали. Может, никто не говорил о подобных странностях у заражённых? С намерением выяснить это как можно быстрее, Писарь сошёл с пригорка, сел на корточки и закурил.

В отеле было много свободных спальных мест. Несколько помещений были сплошь забиты двухъяруными койками, как в казарме. Реже встречались обычные шконки. В здании обеспечивалась минимальная безопасность, случаи воровства были редкостью, а случаи покушения на убийства — редкостью ещё большей. Перестрелок в отеле и вовсе за всю историю не было.

Радисту не спалось. Он никак не мог найти приемлемого положения для сна. В мгновение затекала конечность или начинала болеть голова или спина — приходилось переворачиваться. После каждого такого движения кровать с радостью поскриповала, а иногда и непритяно взвизгивала. Первые пять минут его терпели, но затем в разных концах помещения послышались похожие скрипы. Поняв, к чему всё идёт, Жигуль приподнялся с постели на локте.

— Слышь, Радист, погуляй минут 20.

— А лучше в машине поспи, — послышалась поддержка Купца. Он говорил сквозь сон. Скрипы разбудили и его.

Довольно быстро спрыгнув со второго яруса и прихватив рюкзак, Радист вместе с ним вышел в коридор. Дежурный усмехнулся, когда источник шума наконец-то дал себя опознать. "Жигульский" не отреагировал, вместо этого спустился вниз.

— Уже уходишь? — кивнул ему пристарелый мужичок за стойкой регистрации.