однако пышность обряда и истеричные клятвы «Мы уроем ту падлу, которая…» затушевывали суть происходящего.

Теперь же Кузнецов с затаенным ужасом подумал, что из первого состава бригады в живых остался только он сам.

Наверное, именно в этом причина безудержного разгула «малиновых пиджаков», о котором народ сложил множество анекдотов. Человек понимает, что в любой день может погибнуть от ножа или пули, но ведь не ради этого он подался в бандиты, а в поисках красивой жизни. И он гуляет в ресторанах, снимает девочек, сомневаясь, что получит эти удовольствия в загробной жизни.

С Лешкиным повышением ситуация в городе временно устаканилась, крупнейшие группировки худо-бедно разделили сферы влияния и остановили кровопролитие. Однако все понимали, что это лишь затишье перед новой бурей. К тому же заметно оживилась милиция, участились аресты среди братвы. А это уже повод. Если чья-то команда ослабла или вовсе почти в полном составе протирает нары, не грех прибрать к рукам ее плательщиков из числа бизнесменов. Аппетиты главарей росли, и они жадно набрасывались на каждый освободившийся кусок.

Примерно так произошло с Лешкиной группировкой. Началось все с обмена угрозами главарями, а закончилось чудовищной разборкой, о которой написали все газеты того времени. Разборка произошла за городом, в заброшенном карьере. Первый и последний раз в жизни Кузнецов участвовал в таком многолюдном побоище. Народу собралось на две полноценные армейские роты. Кроме пистолетов в ход пошли несколько автоматов – «Узи» и Калашникова. Едва началась стрельба, у Лешки мелькнула мысль, что главари решили избавиться от большей части своих людей. А иначе зачем они устроили разборки в практически лишенном укрытий месте?

Это была его последняя связная мысль, дальше Кузнецов мало что помнил. Ему казалось, что все действо заняло от силы минуту. В то же время он успел расстрелять три обоймы из четырех, схватиться в рукопашной с каким-то окровавленным типом и с запозданием, как и большинство участников разборки, отреагировать на истошные вопли: «Атас! Сюда пилит ОМОН!»

Схватка улеглась; забрав своих убитых и раненых, враги расселись по машинам и разъехались заранее разведанными отходными путями. Лешка думал, что при таком сумасшедшем огне большая часть команды останется лежать на дне карьера. Но вышло совсем наоборот: убитых оказалось довольно мало, хотя ранения получил почти каждый второй.

Разборка еще раз расчистила Лешке путь наверх. Погибли два звеньевых группировки, и Кузя занял место одного из них. Впрочем, не Кузя, а Кузнец – так стали звать стремительно набирающего авторитет бандита.

Он недолго ломал голову над странным заданием Алтая. Хотя Кузнец достиг высокого уровня, он оставался лишь исполнителем. Только паханы решали, что именно в данный момент сулит братве максимальную прибыль. Они, грубо говоря, определяли стратегию группировки. Уделом Кузнеца являлась тактика. Он должен был решить, сколько человек, кто именно и с каким оружием отправится выполнять поставленную задачу. Новое дело выглядело плевым, но Кузнец хорошо научился различать оттенки голоса Алтая. Пахан явно был озабочен. И Кузнец решил задействовать Болта. Надежен, хоть и туповат. Так среди его людей Платонов с Аристотелями не было.

* * *

Илья Дозвон осторожно выглянул из-за кулисы. Маловато собралось народу, чуть больше половины зала. А ведь он так старался.

Все началось, когда слухи об отставке мэра стали приобретать грозную определенность. Илья, как один из друзей градоначальника, решил встать на его защиту. Сделать это он мог единственным доступным артисту способом. С присущей ему кипучей энергией Дозвон взялся за организацию концерта в поддержку действующего мэра.

Собрать людей оказалось труднее, чем представлялось на первый взгляд. В умении держать нос по ветру эстрадные артисты могли поспорить с породистой легавой. Тут достаточно вспомнить певца соловьиной рощи, легким движением руки переквалифицировавшегося в сочинителя гимна известного энергетического монстра и неуклюжего защитника интересов его главных чиновников. Кроме того, раскрученные молодые исполнители всегда относились к мэру индифферентно, а то и враждебно.

С грехом пополам Дозвону удалось наскрести семерых артистов, в основном старшего поколения. Остальные решительно отказывались, ссылаясь на тяжелый гастрольный график, плохое самочувствие и даже неблагоприятное расположение звезд. Задуманное торжество грозило превратиться в грустные проводы на пенсию. И тогда к делу подключился сам градоначальник. Идею Дозвона о том, что все артисты будут выступать бесплатно, в благодарность за былое покровительство мэра, похоронили на корню. Зазвенел презренный металл, и дело пошло.

Как сказал Дозвону вокалист известной попсовой группы, «в наше время пошло рисковать за идеалы; если уж подставлять свою голову, то исключительно ради хороших бабок».

Слухи о приличных гонорарах распространились быстро. И вот три человека сразу выздоровели, двое переверстали гастрольный график, и даже небесные светила изменили свое расположение на благоприятное для публичных выступлений. Впрочем, любителю делать свою жизнь по звездам Дозвон посоветовал все хорошенько перепроверить. У него уже набралось достаточное число исполнителей.

А вот с публикой дело обстояло несколько иначе. Избалованные гастролерами мирового уровня, москвичи спокойно отнеслись к очередному концерту. Дозвон, в свои почтенные годы сохранивший беспочвенные юношеские иллюзии, надеялся, что люди захотят выразить поддержку градоначальнику и битком набьют Дворец. Увы, москвичи сделали другой выбор. Может, им тоже следовало приплатить? Спасибо телевизионщикам московского канала, осознавшим важность события. Они умело направляли людей к первым рядам, не давая рассредотачиваться по всему залу. Картинка, идущая в прямом эфире, должна создать впечатление, будто все места заняты народом, решившим поддержать своего мэра. И все же хотелось бы увидеть побольше зрителей.

– Чего ждем? Все готово, а уже на десять минут задерживаем начало, – обратился к Дозвону Шандор Милясин, тридцатилетний певец, четыре года тому назад вынырнувший из глубин эстрады на поверхность шоу-бизнеса.

– Хорошо, начинаем, – вздохнул Илья, до последнего надеявшийся, что люди еще подтянутся.

Он подошел к микрофону. Дозвон заготовил речь, которую вызубрил наизусть, но за десятилетия творческой карьеры он научился тонко чувствовать зал. Ему хватало одной минуты, чтобы уловить настроение людей. Сейчас зал не был настроен слушать пространные речи. Дозвон тут же начал импровизировать:

– Обычно говорят тосты перед тем, как выпить. Но сейчас я хочу не выпить, а спеть за удивительного человека, талантливого руководителя, замечательного мэра. Благодаря его уму, кипучей энергии, совести наш город был спасен от разрухи, на его улицах выросли красивые дома, проложены новые станции метро, москвичи получают достойные зарплаты и пенсии. Я не знаю другого такого человека, который