покровитель служителей Мельпомены местных подмостков.

Сделал он это, глядя, как я вливаю в себя нектар янтарного цвета. А сам свой бокал попридержал в руке, не донеся до рта.

А ведь не русский он человек, этот гой и гей Матыцын! Валентин Павлович. Не из глубинного он русского народа и никаких жизнеутверждающих скреп в его душе нет. Нормальный русский человек никогда другому русскому человеку, вливающему в себя алкоголь, под руку хамского вопроса не задаст! Мне захотелось дать Второму секретарю подзатыльник за эту его чудовищную бестактность. Не в самом прямом смысле подзатыльник, но хотя бы фигуральный.

— Да ничего особенного, Валентин Павлович! Пидарасы они там все! — легкомысленно отмахнулся я рукой и потянулся к шоколаду, выбирая глазами кусок покрупнее, — Они сначала пере#блись в своём театре, как бобики, а потом еще и ножиками перерезались! Одно слово — пидарасы! И вы не поверите, они ко всему прочему еще и бархата с занавеса главной сцены на расстрельную статью украли! Я-то потом, как и полагается по закону, в прокуратуру дело передал, но слышал, что его там как-то прекратить умудрились! Даже ума не приложу, как они там так извернулись!

— Как это? — с великим трудом выдохнул из себя глупый риторический вопрос заступник высококультурных геев, — Ты что такое говоришь, Корнеев⁈

— Да вы не беспокойтесь, Валентин Павлович, я думаю, что москвичи это дело поднимут и размотают! И про педерастов всё до мелочей разузнают, и дело по сто двадцать первой статье УК РСФСР на них возбудят. На всех без исключения. Сами понимаете, драматические пидарасы народ хлипкий и долго запираться они не будут! Всех сдадут! На то они и пидарасы! — как мог, успокоил я собутыльника.

На Второго секретаря я старался не смотреть, чтобы не выдать своих истинных чувств. Глаза поднял на него только тогда, когда увидел его трясущуюся руку, которой он подхватил коньячную бутылку и, позвякивая стеклом о стекло, начал наполнять до краёв свой бокал. Выглядел товарищ Матыцын при этом неважно. Его лицо, хорошо питающегося человека, стало серым и оно обвисло. И даже рот его был слегка приоткрыт, как у только что начавшего остывать покойника.

Опрокинув в себя напиток, эквивалентный по стоимости дюжине бутылок элитной водки, как обыкновенную сивуху, Валентин Павлович безвольно навалился на спинку стула. С закрытыми глазами и всё тем же полуоткрытым ртом. И в таком состоянии заморозился.

В кабинете опять появилась с подносом Раиса Ивановна. На этот раз провианта на нём было побогаче. В натюрморт кроме чая и сырно-колбасной нарезки были включены икряные деликатесы. Настроение у меня попёрло вверх.

Глава 10

— Ты, Витя, челюсти свои схлопни и в его сторону больше их не разевай! Это мой тебе не совет, а самый настоящий приказ! Понял меня? Смотреть в его сторону я тебе не возбраняю, но и не более того! Проведение служебной проверки в отношении лейтенанта Корнеева я тебе запрещаю категорически! Пока он, не дай бог, на взятке с поличным или на бабе во время изнасилования не будет кем-то пойман, ты, Витя, к нему приближаться не смей! Ты уловил мою руководящую мысль, майор? Повторяю тебе еще раз, кем-то будет пойман, но никак не тобой!

Так, без малейшего намёка на весёлость и юмор, каким-то непривычным тоном, и такими же непонятными словами оборвал занудливые причитания начальника ИЛС Данков. И, опять же, выглядел генерал, озвучивая свою непреклонную волю тоже не так, как обычно. Майор Бондаренко от бескрайнего удивления свои челюсти, как ему только что было велено, не схлопнул. Хотя и заткнулся, забыв ненадолго про наглеца лейтенанта. А рот, в буквальном смысле, он прикрыл только тогда, когда шеф продолжил говорить.

— Я тебе сказать всего не могу, но хочу предупредить тебя, Виктор, не только, как своего подчинённого, но и как товарища! — начальник облУВД вдруг нерешительно замялся и умолк.

— Короче, у этого лейтенанта есть какие-то серьёзныё завязки на Комитет! Ну и вообще… Слишком уж он не прост!

Майор Бондаренко обескуражено смотрел на Данкова. Его иезуитский гестаповский разум всё еще никак не мог обработать того, что он сейчас слышал и видел. Во-первых, потому что его грубо одёрнули за поводок, когда он добросовестно исполнял свою нелегкую и ответственную службу. И не просто дёрнули за ошейник, но еще и намордник надели. До еще так бесцеремонно и демонстративно! А, во-вторых, растерялся он от непонимания того, что всегда вальяжный и уверенный в себе генерал не был сейчас похож на себя прежнего. После того, как вернулся из обкома, в данный отрезок времени он не только не казался уверенным и непогрешимым. Вдобавок ко всему он еще и не стеснялся выглядеть настолько потерянным. Вернее было бы сказать, что генерал так глубоко погрузился в себя, что не замечал своего слишком уж нервического состояния. И совсем не контролировал собственную психомоторику. Что раньше было ему совсем несвойственно. Если честно, то такое на памяти начальника ИЛС областного УВД было впервые. За все те последние девять лет, которые майор Бондаренко прослужил под началом Данкова.

— Так точно, товарищ генерал, есть у него там завязки, — не проявив удивления от услышанного, осторожно согласился подчинённый, — Ну так я же сам вам об этом и докладывал! Помните? Что следователь Корнеев имел контакт с начальником УКГБ генералом Бессоновым. Содержания их беседы выяснить не представилось возможным. К сожалению… Но то, что напился тогда лейтенант в кабинете генерала, это абсолютно установленный факт! Да он и сам этого в своём райотделе не скрывал! Многие из сотрудников видели, как к РОВД его на персональной «Волге» генерала Бессонова доставили. Пьяного почти до невменяемости!

— Ты, Витя, дурак! — с печальным сочувствием пожалел Данков своего главного опричника, — Ну какой на хер Бессонов, Витя⁈ Я про то, что у этого следака на самый верх Лубянки выход есть! Если не на самого Ювелира, то на кого-то из его замов. Не ниже! Впрочем, хрен его знает, может, у него и ниже концы тоже есть…

— Быть такого не может, Владимир Алексеевич! — набычившись, недоверчиво выпятил нижнюю губу Бондаренко, — Так не бывает! Имей он такую поддержку, стал бы тогда этот Корнеев в глухой провинции прозябать! Да еще в обычном райотделе и рядовым следователем! Я его личное дело из кадров запрашивал и ничего там, указывающего на Москву, а уж, тем более, на Лубянку не видел! Извините, товарищ