– Думаю, ты решился на сотрудничество из-за необычности проекта. Твой папа никогда ничего не строил в Аббадульке. Это будет нечто совершенно новое. Особенно учитывая масштаб инвестиций.

Да о чем она говорит? Строительство в Аббадульке? Образ деревушки, где он вырос и в которую вернулся, чтобы обустроиться, возник у него перед глазами. И ему совсем не нравилась мысль менять его. Брату придется хорошенько потрудиться и все объяснить.

– Пришлешь мне проспекты? И отчет о воздействии на окружающую среду, – попросил он у Греты. Следовало узнать как можно больше.

– А разве у тебя их нет?

– Я только что приехал.

– Совещание назначено на сегодня.

– Я встречаюсь со служащими банка в десять, – отрезал он.

– О! Тогда высылаю за тобой шофера.

Никола положил трубку и убрал телефон в карман. «Что за ерунду ты задумал, Клаудио?», – пробормотал он про себя. Он обязательно вернется к этой мысли, но позже.

Пока он швартовался к берегу, снова поразился синеве этой воды, при этом такой прозрачной.

Он спустился по лесенке и направился в порт. В попытке нащупать сигареты его руки скользнули в карманы брюк. Он взял пачку, потряс ее, как обычно, и сунул обратно.

Они в пачке, все в порядке: как только он захочет закурить, нужно всего лишь взять одну сигарету, а сейчас он мог еще обойтись без них. Однажды он бросит курить, он так решил.

До приезда шофера оставалось минут десять. Он посмотрел на часы, в голове прокрутил планы на день и опять задумался, какого черта собирается делать его брат.

Его взгляд был прикован к пейзажам вокруг.

Город нависал над морем, в ряд выстроились фасады домов, которые хранили свой нетронутый, слегка декадентский облик морского городка. С одной стороны высилась церковь Мадонны Бонарии[7] с арками и лестницей, с другой – высокие стены замка и шпили. Здания из стекла и стали, современные яхты с вытянутыми килями. Целая вереница внешне не согласуемых между собой элементов, которые для местных жителей – а они очень гордились своими корнями, – рассказывали длинную историю, сотканную из традиций и инноваций.

Слова Греты не выходили из головы. Ему не понравилось то, что она сказала. Почему брат не сообщил о своих намерениях? От раздражения он даже ускорил шаг. В любом случае, нечего тут обсуждать – никакого строительства в Аббадульке не будет. Отец бы тоже так никогда не поступил.

Солнце слепило глаза. Он надел очки и посмотрел на дорогу. Кальяри мало чем отличался от других городов, где ему доводилось жить. Только красивее. Еще какое-то время он предавался созерцанию красот, а затем направился к выходу из порта.

После смерти родителей он многие годы жил один. Один как перст – так снисходительно говорил про него Клаудио. Он не обижался, он и правда был одиночкой.

Перед ним остановился автомобиль.

Никола опередил шофера, который вышел, чтобы открыть дверцу, и сел в черный «Мерседес».

– Не беспокойтесь, я сам.

– Как пожелаете, господин.

Боже мой, как же он ненавидел все эти формальности. Взгляд его бесцельно блуждал по окрестностям, и он спрашивал себя, готов ли снова вернуться к семейному бизнесу. Он провел рукой по лицу, облокотился о подголовник, на лице появилось напряженное выражение.

Очередной приступ боли, на этот раз полегче. Он вдохнул, чтобы взять себя в руки. И только тогда обратил внимание на шофера. Тот нервно возился с ремнем, совсем еще мальчишка. Кто знает, что этому юнцу наплели про него, что он так взбудоражен. Увольнением что ли пригрозили? Он выругался про себя и посмотрел в окно куда-то вдаль. Нет, он так не сделает. Слава богу, прошли те времена.

– Сейчас вы отвезете меня в Отдел кредитования банка Сардинии. И сделайте одолжение нам обоим, дышите глубоко и постарайтесь расслабиться.

– Конечно, сию минуту, господин.

Он на миг закрыл глаза и размяк в кресле. По возвращении нужно будет поговорить с братом, и только потом он примет решение по поводу предприятия.

Анжелика то и дело оглядывалась, прикасалась к каждой вещице, что попадалась под руку, принюхивалась и даже разговаривала с ней. Прошлась по всем комнатам и вышла во двор. Сад всегда был для нее особенным местом, и она мечтала поскорее его увидеть.

В огромных терракотовых кувшинах, в которых когда-то хранились запасы оливкового масла, сейчас росла красная герань. Пеларгонии свешивались алыми мягкими гроздями. По обеим сторонам дома, в тенистых клумбах Яя посадила синие гортензии. Анжелика в свое время даже помогала ей закапывать в землю металлическую стружку, потому что эти цветы были такими странными: им нужна была железистая подпитка, чтобы цвет лепестков оставался ярким. Они все еще здесь, с замиранием сердца подумала Анжелика. Эти роскошные цветы с нежным, свежим ароматом всегда ей особенно нравились.

Она оглядела весь дом вместе с дверьми и закрытыми окнами, и вдруг ее внимание привлекла одна деталь. Ирисы покачивались на длинных стеблях, фиолетовый и желтый создавали причудливый контраст. Анжелика всегда любила эти неприхотливые цветы, их цвет и насыщенное благоухание. Она продолжила свою разведывательную операцию и, когда добралась до глицинии, ненадолго остановилась под ней и вдохнула тот ни с чем не сравнимый аромат, что навеивал воспоминания о доме и о счастье. Но Анжелика не могла дольше задерживаться там, да и не хотела. Она вышла во внутренний дворик и прошла сквозь него в арку. Рассматривая открывшиеся перед нею поля, остановилась, провела пальцем по краю каменной стены и направилась дальше. В тишине, опустив взгляд, она прошла вдоль всего здания, время от времени касаясь стены кончиками пальцев. Трава шелестела и обвивала ее ноги, оставляя на джинсах тонкие иголочки и колючий пушок.

Выйдя на открытое пространство, Анжелика почувствовала, как сердце глухо заколотилось в груди. Ее охватило странное ощущение, которое никак не удавалось распознать. Но Анжелике было очень хорошо: один тот факт, что она здесь, делал ее счастливой.

Она пробралась сквозь колючее сено и чертополох, зажав нижнюю губу зубами. Дойдя до задней части дома, наполовину прикрытой растительностью, остановилась. Перед ней стояло незамысловатое длинное сооружение, скорее напоминающее галерею. Здесь Яя хранила инвентарь для ульев.

Чуть поодаль, посреди площадки, вымощенной ровным и гладким камнем, высился колодец. На железном колесе, рядом с темным, закрытым решеткой отверстием сверкал эмалированный горшок с землей, он весь искрился в солнечных лучах.

Анжелика поспешила тут же наклониться над колодцем. На черной зеркальной глади подрагивали острые отблески света. Влажность, что поднималась из темноты, щекотала горло, но лицу было приятно. Вода была хорошей, это она знала. Лучшая вода, которую ей приходилось пить. Прозрачная и свежая.