– Поторапливайся! Ты же с непокрытой головой. А солнце в наших местах до мозгов прожечь может. Да ты и сама это скоро поймешь.

– Вы живете здесь поблизости?

– Нет, но каждый день прихожу сюда и приглядываю за домом. Все знают, что в моем возрасте полезно много ходить, – бубнила под нос старуха. Она покачала головой и пошла дальше. Вдруг она скрылась за кустарником, что рос прямо у забора, который ограждал имение со стороны фасада.

Что это за женщина?

– Нам ничего не остается, как идти за ней, – прошептала Анжелика Лоренцо, который, как настоящий защитник, шел за хозяйкой.

– У тебя волосы точь-в-точь как у нее. Каштановые, но при этом невероятно солнечные. Твоя мама не выносила солнце…

Анжелика поерзала на стуле. Она чувствовала на себе пристальный взгляд Меммы Коллу, а женщина ничуть не стеснялась внимательно ее рассматривать и не боялась показаться назойливой.

– Как у Я… у Маргариты Сенес? – переспросила Анжелика.

Мемма слегка раздула ноздри, едва заметно.

– А чьи же еще? Разве не о ней мы говорили?

– Вы были с ней знакомы?

– Ты и правда ничего не знаешь? – Мемма смотрела на нее с жалостью и одновременно с состраданием. – Ну, конечно, ничего не знаешь, Мария же даже видеть не могла Маргариту. – Она вздохнула, а затем улыбнулась. Но в этом растягивании губ не было и тени веселья. – Хотя, по правде сказать, твоя мать и жила с Маргаритой. Вернее, жила благодаря Маргарите, – уточнила Мемма и замолчала, но по ее глазам Анжелика прочла, что старуха хочет сказать что-то еще.

У нее создавалось четкое ощущение, что эта женщина презирает ее мать, осуждает. Анжелика задумалась, что же такое могло произойти. Она почти ничего не знала о детстве Марии Флоринас на Сардинии. Мать ей никогда об этом не рассказывала.

Но тон, которым говорила эта женщина, Анжелике не понравился. Она никому не позволит критиковать свою мать. Не важно, как сильно она сама на нее злится, – некоторые вещи просто неприемлемы.

Анжелика не выдержала.

– Моя мама прекрасный человек! – воскликнула она.

Ей было наплевать на мнение Меммы, которую она и знать не знала, но сидеть и слушать эти россказни Анжелика была не намерена. Но она не сдвинулась с места и продолжала в упор смотреть на Мемму.

Мемма нахмурилась.

– А что, я разве сказала, что это не так?

Нет, не сказала, но глаза, жесты и эта ее паутина из морщин, что оплетала лицо, – все говорило красноречивее слов.

– Кстати, а что ты делала под деревом рядом с пчелами?

– Я… ничего, – сказала Анжелика, отведя взгляд. – Я ничего там не делала.

Мемма внимательно на нее посмотрела.

– На мгновение мне показалось, что ты Маргарита. Она тоже так делала.

– Как – так?

– Этот фокус с рукой. – Женщина на мгновение замолчала. – И она пела, знаешь… пела. – Взгляд Меммы стал таким, словно она вернулась в те времена, но затем она снова взглянула на Анжелику. – Маргарита пчелам пела, ты это знала? Они окружали ее, словно облако, а она посередине без защитной накидки. Ужас! И, между нами, эти пчелы заботились о Маргарите ничуть не меньше, чем она о них. Будто это она была их царицей.

Эта женщина прекрасно знала Яю, хотя Анжелика ни разу ее не видела рядом со своей тетей.

– Я жила здесь с Маргаритой.

Мемма повела плечами.

– Да, я знаю.

– Я вас никогда раньше не видела.

– Когда я жила здесь, тебя еще и на свете не было. А потом, когда я вернулась, ты уже уехала. Знаешь, она всегда тебя вспоминала и приговаривала, что ты необычная девочка, что ты умеешь видеть то, что другим неведомо. Говорила, что ты похожа на нее.

У Анжелики перехватило дыхание, она почувствовала невероятную нежность. Теплую, как объятие Яи.

– А она еще что-нибудь вам рассказывала?

– Ну, конечно, рассказывала, – сказала Мемма, тщательно изучая Анжелику. – Что именно ты хочешь знать?

Откровенность Меммы застала ее врасплох. Сначала она захотела прекратить этот разговор, но слишком уж важным он был. Она облизнула губы и глубоко вздохнула.

– Наследство. Я и представить себе не могла… – Анжелика осеклась, но затем продолжила: – Когда я приехала, здесь был некий Джузеппе Фену. Мне показалось, он был не очень рад меня видеть.

Мемма прикрыла глаза.

– Маргарита оставила дом и землю тебе. Она выбрала именно тебя. Для меня этого достаточно. Маргарита была из тех людей, которые знают, что делают. Не бойся этого типа. Фену могут говорить и делать все, что им заблагорассудится, но с законом не поспоришь. Как жаль, что их планы разрушились.

Очень кратко, но емко. Анжелика немного успокоилась, но еще не все ее сомнения рассеялись.

– Они заботились о Маргарите?

– Так тебя это беспокоит, радость моя?

Мемма рассмеялась и погладила Анжелику по руке. Глаза ее засветились, и впервые за все время на морщинистом лице Меммы промелькнула тень улыбки.

– Мирта Фену появилась только на похоронах, – с негодованием вымолвила она. – Не забивай голову ерундой. Эти люди ни капли добра ей не принесли, зато на земли и на дом очень даже претендуют.

– Я не понимаю.

Мемма не ответила, а лишь указала на чашку.

– Пей кофе, а то остынет.

Анжелика не знала, что сказать. Она собралась уже встать из-за стола и уйти, как вдруг зазвонил телефон и разрушил повисшее молчание и неловкое напряжение. Она встала, но старуха жестом велела оставаться на месте.

– Наверное, это моя племянница Джулия. Я мигом, сиди-сиди, я же сказала!

Мемма говорила короткими, резкими фразами, этот гортанный выговор Анжелика не могла разобрать, хотя интонации были ей знакомы. Старуха ходила взад-вперед и выпаливала слова, словно отдавала армейские приказы. Продолжая говорить, она выложила на стол кучу сладостей, поставила стаканчик, чуть больше наперстка и до краев наполнила его прозрачной жидкостью, внешне похожей на воду, но у Анжелики не было ни малейшего желания ее пробовать.

– Все, я опять с тобой, – произнесла Мемма, положив трубку. – Послушай, я подготовила комнату. Ты решай сама. Если хочешь, живи в доме Маргариты, это теперь твой дом. А если захочешь, можешь какое-то время пожить у меня, так ты немного свыкнешься. В общем, тебе здесь всегда рады… А теперь что не так? Почему такая кислая физиономия?

Анжелика вздохнула. Вопрос Меммы поставил ее перед выбором. Она вернулась на Сардинию, поддавшись эмоциям. Ей было необходимо почувствовать присутствие Маргариты. Но остаться?.. Готова ли она отказаться от своей жизни? А фургон? А все остальное?