– Пить хочешь? – обратилась она к Лоренцо. Спустя мгновение сняла решетку, взяла ведро и опустила в колодец.

Она и представить себе не могла, насколько оно было тяжелым, но, не растерявшись, раз за разом пытаясь вытянуть его, нащупала нужный ритм и вытащила ведро, ведь это была всего лишь какая-то жестянка. Поставила ведро перед псом и принялась смотреть, как тот пьет воду.

Изнемогая от изнуряющей жары, Анжелика провела рукой по лицу. Увидев гранитную скамейку, вмонтированную в грунт, решила присесть. Орешник с сучковатым стволом создавал здесь тень. Она разрешила себе рухнуть прямо там, сбоку от нее примостился Лоренцо. Взгляд ее блуждал бесцельно и праздно.

Вдруг послышался шорох, она резко подняла голову. За высокой травой показалось чье-то лицо. В ужасе она вскочила на ноги.

Черт побери, всего лишь девочка, пробормотала она. Взяв себя в руки, она произнесла: «Эй, привет!» – и помахала рукой. Как ей показалось, девочке было лет шесть, максимум восемь. Немного неряшливая… с черными волосами и в желтой маечке, остальное было не разглядеть из-за высокой травы.

– Привет, – повторила Анжелика, шагнув ей навстречу. Лоренцо семенил рядом.

Девочка подняла взгляд, посмотрела на Анжелику и выпучила глаза. Вдруг она развернулась, бросилась бежать и шмыгнула в щель в заборе.

Анжелика все продолжала крепко держать Лоренцо за ошейник.

– Если ты кинешься за ней, она умрет со страху, – прошептала она. – Но я не понимаю, что с ней. Она и слова не вымолвила. И этот взгляд… Как думаешь, она нас видела? – спросила она, недоумевая.

Анжелика вернулась назад. У нее из головы не выходило, кто могла быть эта девочка. Она взглянула на Лоренцо, который сидел без движения, если не считать его навостренные уши и готовность номер один.

– Ты же ее тоже видел, правда? Я же не придумала ее!

Пес облизал Анжелике руку, и она присела рядом с ним. Снова стала блуждать взглядом по саду, пока не заметила желтую сердцевину дикой розы. Это же шиповник, цветок Иоанна Крестителя, только-только распустившийся. Повсюду были дикорастущие кусты. А вот, в нескольких шагах от нее еще один розовый куст, видимо, китайский сорт. Какой насыщенный аромат – богатый и глубокий. Белые бутоны таяли в розовом перламутре, а среди желтых тычинок кружилась в танце пчела, собирая пыльцу. Это жужжание ни с чем не перепутаешь. Когда Анжелика поняла, что перед ней рабочая пчела, она с интересом вытянула шею. По пути ей не попадались ульи, но это ничего не значило. Пчелы могли летать в радиусе нескольких километров, ульи могли быть где угодно. Может быть, это ульи Маргариты? Неужели Яя продолжала ими заниматься, несмотря на свой возраст?

Сытая пчела с пыльцой на задних ножках поднялась в воздух и исчезла в высокой траве. Анжелика, нахмурившись, проводила ее взглядом и вернулась к розам. Вот и еще одна пчела присела на цветок, а затем тут же перелетела на другой. Жужжание было громким и нежным. Она прислушалась к этой вибрации, и потихоньку этот мягкий, равномерный и убаюкивающий шум обволакивал все вокруг. Когда пчела взлетела, Анжелика пошла по ее следу. Лоренцо двинулся за хозяйкой. Не отрывая взгляда от нагруженной нектаром пчелы, Анжелика пробиралась сквозь траву.

Ничто не волновало ее в тот момент больше, чем та пчела. Ничего важнее пчелы не могло тогда быть. Казалось, будто ее мир вот-вот рухнет в этом беге под палящим солнцем.

Потому что это была золотая пчела. Нигде больше таких не было, только в Аббадульке.

И Анжелика увидела их. Пчелы выстроились в ряд, как стражники. В тени фигового дерева, раскинувшегося вширь, словно большой дом, было десять пробковых цилиндров, почерневших от времени. От этой находки она опешила. Это были пчелы Яи.

Она не спеша приблизилась, вглядываясь в эти самодельные – кустарные, как их принято было называть, – ульи. Легкое волнение подталкивало ее вперед. Она следила за полетом и танцем пчел, а затем вытянула руку и застыла в ожидании. Она знала, что и как нужно делать. Направив ладонь к небу, она предвкушала, что пчела заметит ее, как когда-то в детстве. Пока она ждала, что воспоминание обретет более четкие очертания, из самых глубоких слоев памяти вырвалось пение, та мелодия, которую она знала как свое дыхание.

И прошлое стало настоящим. А сон – реальностью.

– E tue, filla de chini sese?[8]

Анжелика подпрыгнула и резко обернулась. Пчела, что сидела у нее на ладони, вспорхнула и зажужжала. Лоренцо зарычал.

– Хороший, хороший пес, иди ко мне, – сказал кто-то и, протянув руку, взял пса за ошейник.

В нескольких метрах от них, вся в черном и с черным платком на голове стояла женщина, какого возраста – неясно. Она глядела на Анжелику дерзко, с вызовом.

– Что вы сказали?

Женщина сощурилась, шагнула в сторону Анжелики и, уперев руки в бока, повторила вопрос.

– Я спрашиваю, чья ты дочь, ты не понимаешь сардский? – В ее голосе слышалось явное обвинение. Анжелика не сразу поняла смысл вопроса. – Я Мемма Коллу, – пробурчала женщина. – А ты кто такая?

На этот раз женщина обратилась к Анжелике уже по-итальянски, медленно и терпеливо проговаривая каждое слово, как разговаривают с маленьким ребенком или с сумасшедшим.

Анжелика стала внимательно изучать женщину, что стояла перед ней.

– Меня зовут Анжелика Сенес, я дочь Марии Флоринас. Моя… одна моя родственница оставила мне этот дом, – сказала Анжелика, продолжая буравить женщину взглядом.

– Смотри-ка, и правда! Те же волосы и глаза тоже. – Старуха ткнула в Анжелику своим узловатым пальцем. – Конечно, ты из рода Сенес, – продолжила женщина, – но ты маленькая, как Мария Флоринас, да и в остальном ты пошла в ту породу.

Показалась, что старуха не рада ни ее семье, ни появлению Анжелики. Эта мысль приводила ее в бешенство.

– И когда ты приехала, Анжеликедда[9]?

– Сегодня…

– Правда? А почему мне ничего не сказали? – пробормотала она недовольно.

Она произнесла этот вопрос с таким возмущением, что Анжелике стало довольно любопытно.

– А должны были?

Мемма не ответила, лишь пронзила Анжелику колючим взглядом, развернулась и принялась ходить взад-вперед. «Какая шустрая и грубая», – подумала Анжелика.

– Не стой, как столб, а то обгоришь вся, – раздраженно бросила старуха. – В этом году жара пришла раньше времени. Пойдем со мной, сварю тебе кофе, хотя с твоим-то лицом нужно что-нибудь покрепче. Каплю настойки. Наверное, ту, что на меде. Чем слаще – тем лучше!

И Анжелика последовала за женщиной. Она заметила, что Мемма уверенно ведет их по тропинке, что была скрыта за высокой травой.