Отставив бутылку, Хит взял в руки бокалы с пузырящейся золотистой жидкостью. Их взгляды встретились. Но вместо того, чтобы потянуться за бокалом, Джулиана с загадочной улыбкой сбросила с плеч палантин и медленно расстегнула молнию в боковом шве своего платья, протянувшуюся от талии до изгиба бедра. Хит завороженно смотрел на открывшуюся полоску обнаженной кожи. Он понял, что под платьем нет трусиков. Его пальцы, державшие тонкий хрусталь, резко сжались. С шумом вздохнув, он вновь взглянул Джулиане прямо в глаза. В его взгляде разгоралось жаркое пламя желания. От этого взгляда ей стало трудно дышать. Быть может, он не любил ее больше, но хотел несомненно.

Повернувшись к нему спиной, Джулиана прошла в спальню. Там она медленно стянула платье через голову. Ее волосы рассыпались по плечам, щекоча лопатки. Повесив платье на спинку кресла, она вновь посмотрела на Хита.

Он стоял в дверях спальни, по-прежнему не выпуская фужеров, изо всех сил стараясь держать себя в руках. Было странно, что тонкий хрусталь не разломился от его судорожной хватки. Джулиана, в одной лишь золотой цепочке и туфлях на шпильках, подошла к нему. Не обращая внимания на бокалы, она аккуратно расстегнула несколько пуговиц на его рубашке и положила ладони ему на грудь. Все это время Хит стоял не двигаясь, прикрыв глаза и весь отдаваясь прикосновениям ее пальцев. Он открыл глаза лишь тогда, когда Джулиана взяла один бокал у него из рук и приподняла его:

– За Париж, – сказала она.

– За Париж, – сипло повторил Хит.

Джулиана поднесла бокал к губам и сделала большой глоток.

– М-м-м, – протянула она, глядя ему прямо в глаза. – Вкусно. Но можно сделать вкуснее.

Потянувшись к Хиту, она аккуратно наклонила бокал и вылила несколько капель ему на шею, тут же приникнув ртом к ложбинке между его ключицами, и слизала жидкость. Ее язык тщательно прошелся по его шее, покрытой щетиной. Хит хрипло застонал.

– Нравится, – спросила Джулиана.

Не выпуская бокала, Хит свободной рукой притянул ее к себе. Ахнув, она вжалась в него грудью и, взглянув вверх, увидела хищную усмешку на его губах.

– О да, – сказал он и, отпив глоток из своего бокала, прижался губами к ее рту. Она ощутила на языке колкие пузырьки шампанского и сделала глоток. Не отрываясь от ее губ, Хит медленно двинулся вместе с ней к постели и аккуратно уложил ее на прохладный шелк покрывала. Приподнявшись, он окинул жаждущим взглядом ее тело и сдернул с себя рубашку. Затем он вылил остатки шампанского в ложбинку между ее грудей. Поставив опустевший бокал на ковер, он вновь склонился над ней, жадно слизывая языком остатки шампанского с ее груди и живота. Несколько капель затекли во впадинку пупка. Обмакнув туда палец, он провел им по затвердевшим соскам Джулианы и приник к ним губами. Джулиана, выгнув спину, прильнула к нему, отзываясь на ласки груди громкими стонами. Бокал выпал из ее пальцев, и она вцепилась ими в волосы Хита, притягивая его голову как можно ближе к себе. Но он, оторвавшись от ее сосков, двинулся вниз, к животу, где еще блестели несколько капель золотистого вина, и жадно слизал их. Жар его губ обжигал прохладную от шампанского кожу Джулианы. Ей хотелось ощутить прикосновение его жадного рта на каждом участке своего тела – и он словно чувствовал это. Раздвинув ей бедра, он приник языком к горячо пульсировавшему клитору. Джулиана, выгибаясь, судорожно мяла в кулаках лен дорогих простыней. На каждое нежное и вместе с тем настойчивое движение его языка она отзывалась резкими стонами наслаждения. Затем Хит ввел палец ей во влагалище, и вскоре его движения довели ее до грани экстаза.

– Хит! – выдохнула она, когда ее тело накрыло мощной волной бесконечного наслаждения. Она не хотела достичь оргазма раньше его, но он просто не оставил ей выбора. Наконец она бессильно раскинулась на кровати, чувствуя, как ноет каждая мышца и жар обжигает легкие.

Она открыла глаза, лишь когда вновь почувствовала на себе тяжесть его тела. Он успел сбросить с себя остаток одежды, прижимаясь к ней обнаженной кожей. Его ореховые глаза смотрели прямо на нее. Она чувствовала, как его возбужденное мужское естество требовательно упирается ей в бедро. Именно в такой момент одиннадцать лет назад с ней случилась истерика. Желание и возбуждение, сверкавшие в глазах ее мужа, почему-то напомнили ей о жестоком взгляде того, кто напал на нее когда-то. Но теперь во взгляде Хита блестели лишь знакомые зеленые и золотистые звездочки.

Она нежно положила ладони на его щеки. Притянув его голову к себе, она прижалась губами к его губам и полностью растворилась в поцелуе. Теперь в объятиях Хита она не чувствовала страха, лишь тепло и комфорт. Когда он вошел в нее, она глухо простонала, не отрываясь от его рта. Джулиана хотела этого, хотела Хита. Обхватив ногами его бедра, она подалась к нему, впуская его еще и еще глубже. Она словно стремилась вобрать его, навсегда сохранив его частичку где-то в глубине себя. Их время уже истекало, но сейчас-то они еще были вместе!

Все быстрее двигаясь внутри ее, Хит наконец оторвался от ее губ и, тяжело дыша, вжался лицом в ее шею. Ее тело, мгновение назад измученное наслаждением и полностью расслабленное, вновь пульсировало от чувственного удовольствия. Напряжение в нем все нарастало, ее мышцы напряглись. Вот сейчас, сейчас… Она чувствовала, как каменели мышцы Хита под ее пальцами, покрываясь бисерными каплями пота.

– Я никогда… не хотел женщину… сильнее, чем тебя, Джулиана.

Его тихий шепот заглушали судорожные вздохи и шелест простыней, но она все же расслышала их. Они эхом отозвались в ее душе, ее сердце затрепетало. Это не было признанием в любви, но это было серьезно. Когда он в последний раз называл ее полным именем? В ее памяти что-то щелкнуло – и она поняла, чем ее так поразили эти слова. Ее полное имя он произносил во время свадебной церемонии: «Я беру тебя в жены, Джулиана Рене Эден, отныне и на всю жизнь».

Она вспомнила эти слова и его взгляд, полный любви и преданности. С тех пор никто не смотрел на нее так. Никто ее так не любил. Быть может, она разрушила их любовь, но воспоминание о ней всегда будет для нее драгоценным.

– Только тебя, – прошептала она. – Я хочу только тебя…

Услышав ее слова, он пронзил ее с невиданной ранее силой. Ее тело словно взорвалось, охваченное пламенем наслаждения. Она кричала и стонала, уткнувшись в его плечо, а он вновь и вновь пронзал ее мощными ударами.

– Джулиана, – простонал он наконец, содрогаясь в экстазе.

Хит уткнулся лицом в ее шею. Их сердца лихорадочно бились в унисон. В этот момент она уже была близка к тому, чтобы сказать ему заветные слова. Сказать, что любит его, что хочет порвать документы на развод и остаться с ним. Признаться в том, что случилось с ней тогда, в их первую брачную ночь. Объяснить, что дело было не в недостатке любви, просто она была слишком сильно покалечена, чтобы подарить себя хоть кому-то. Чтобы хоть немного прийти в себя, ей понадобились годы, и она не хотела, чтобы он потратил столько времени на ожидание.

Но она знала: правда ранит его сильнее, чем придуманная им обида. Все ее братья переживали из-за того, что не смогли защитить ее, но Хит страдал сильнее других. Если бы он знал, что Томми погиб слишком поздно… что он уже сумел лишить ее, тринадцатилетнюю, невинности… для Хита это будет катастрофой. Эта мысль, а вовсе не их неудавшийся брак станет для него главным поводом для душевных терзаний. И всякий раз, глядя на Джулиану, он будет вспоминать об этом.