Глядя на исчадие ада, я не замечаю, как Миша оказывается у моей двери и распахивает ее, заставляя меня вскрикнуть.

– Уль, ты чего? Идем. – Он протягивает мне руку, а я отшатываюсь от нее.

– Мишенька, делай со мной, что хочешь, только не отдавай на растерзание собак. Я стану твоей сексуальной рабыней. Трахай, сколько хочешь. Я даже не буду жаловаться на мозоли и боль в междуножье. Я буду исполнять все твои прихоти. Даже в попку дам, хочешь? Только увези меня отсюда.

Я так быстро тараторю, что начинаю задыхаться и, как только замолкаю, чтобы сделать новый вдох, слышу смех недалеко от машины.

– Ого, Миха, я не думал, что твоя Белочка так сильно боится знакомиться с твоей родней.

Перевожу взгляд на Марка, который треплет холку одной из собак и бесстыдно ржет надо мной. Я чувствую, как сильно краснею. Лицо горит не меньше, чем легкие от недостатка кислорода. Миша сжимает губы, прикусывая их изнутри, только бы не присоединиться к смеху брата. Я вижу, что у него на глазах даже выступают слезы от того, как сильно он сдерживается.

– Миша! – зовет его с крыльца женщина. – Ну что вы там на морозе делаете? Заходите в дом уже! Марк, бегом в дом!

– Иду, мам! – отзывается Мишин брат и, еще раз хохотнув, уходит, а за ним трусит та самая собака, которую он трепал.

Я перевожу испуганный взгляд на Мишу.

– Это твоя… ик… семья здесь живет?

– Ну да. – Миша широко улыбается. – Хочу тебя с ними познакомить.

– Рановато.

– Для тех, кто не уверен в своих чувствах, а я в своих уверен.

– Я в своих вообще не уверена. Ни разу. Миш, ну вот совсем.

Я не знаю, чего теперь боюсь больше: свидания с собаками или с семьей Миши.

– А тебе и не надо. Я буду уверен за нас двоих. Давай, Белочка.

Миша шире распахивает дверь и делает шаг в сторону, протягивает мне руку и ждет, пока я обопрусь на нее, чтобы выйти. Я опускаю взгляд. Как раз передо мной сидит исчадие ада и смотрит на меня своими глазищами, разинув пасть. Мне кажется, что стоит лишь высунуть ногу из машины, как она сразу же угодит прямиком в собачью утробу, и будет перемолота огромными зубами с давлением в сколько-то там атмосфер. Кошмар наяву, не иначе. Пытаюсь отодвинуться подальше, но Миша перехватывает меня за предплечье и наклоняется, всматриваясь в мое лицо.

– Ты собак, что ли, боишься?

– Миш, отвези меня домой, – дрожащим голосом произношу я. Стараюсь, чтобы он был твердым и уверенным, но с треском проваливаю это задание. – Если бы ты поставил меня в известность, что мы едем к твоей семье, то я бы отказалась. Но ты не оставил мне выбора, это нечестно.

– Если бы я дал тебе выбор, ты бы начала выпендриваться и отказалась бы, как ты сама заметила. Но я его тебе не дал, так что придется поужинать с ними.

– Я не пойду.

– Уля, блядь… – цедит он сквозь зубы.

– О! Точно! – выкрикиваю, сложив руки на груди. – Ты назвал меня блядью, так что я с тобой никуда не пойду!

– Когда это я тебя так назвал? Ты ненормальная, что ли?

– Там, на парковке! Ты сказал, что не один меня трахаешь!

– Я такого не говорил!

– Сказал! Может, не такими словами, но сказал!

– Так вот почему ты взбеленилась? – Этот засранец улыбается, а мне хочется хорошенько вмазать ему по лицу, чтобы стереть эту ухмылку. – Ты, Белка, дурочка, хоть и красивая. Моя дурочка, – ласковее добавляет он.

Миша сгребает меня в охапку и, отстегнув ремень безопасности, резко дергает на себя так, что я повисаю на самом краю сиденья. Мне ничего не остается, как вцепиться в куртку Лаврова И обхватить его талию ногами, чтобы псина не отгрызла мне конечности. Миша пользуется этим и вытаскивает меня из машины, а я как обезьянка карабкаюсь по нему вверх, боясь дать собаке даже шанс обнюхать мои ноги.

Миша захлопывает дверцу и несет меня в дом, а я с ужасом смотрю на собак, семенящих за ним и фыркающих, когда они принюхиваются к нам.

– Сейчас я пойду с тобой, но только потому что ты не оставил мне выбора. Но после ужина ты отвезешь меня домой и исчезнешь из моей жизни.

– Помечтай, – спокойно произносит Миша, поднимаясь на крыльцо.

– Не смей мне перечить!

– О, я вижу, ты привел достойную девушку в дом.

Я замираю, когда слышу незнакомый мужской голос. Все мое тело напрягается, и я застываю как при встрече с собаками. Шестое чувство подсказывает, что на мою спину сейчас смотрит отец Миши, и в который раз за день я краснею, осознав свое неловкое положение. Теперь осталось только провалиться сквозь землю или умереть. Ох, лучше бы он отдал меня на растерзание псинам.

– Пап, пропусти, Уля собак боится.

– Серьезно, что ли? – хмыкает мужчина. – Тогда ей тяжело придется. Мы —заводчики кане корсо.

Клянусь, впервые в жизни я хочу впасть в состояние анабиоза. Просто прикинуться мертвой, чтобы меня наконец оставили в покое. Подкинули под дверь квартиры, где я живу, а там бы девочки меня как-нибудь откачали. Это же форменный писец! Жизнь такая шутница, нет слов.

Миша заносит меня в теплую прихожую и пытается поставить на пол, но мои конечности так задеревенели, что сейчас меня можно оторвать от него только с кусками куртки и, наверное, самого Лаврова.

– Уль, ну все, собаки остались на улице. Давай, Белка, отлепляйся от меня.

Миша пытается отодрать мои руки и расцепить ноги, а я с ужасом смотрю в улыбающееся лицо его отца и понимаю, что не могу. Ни с родителями его знакомиться, ни с собаками сосуществовать. Какой бы Миша распрекрасный и влюбленный ни был, я порву с ним просто чтобы больше никогда не приезжать в этот ужасный дом.

– Рад познакомиться, Ульяна. – Отец Миши подходит ближе и пожимает мою ледяную руку, которая мертвой хваткой впилась в воротник куртки. – Меня зовут Тихон Михайлович.

– И я рада, – выдавливаю из себя сипло. – А Мишу зовут Михаил Тихонович, – зачем-то ляпаю очевидное.

Папа Миши улыбается шире.

– Я в курсе, сам давал ему имя.

– Прямо таки сам, – слышу за спиной веселый голос. – Сынок, ну-ка, повернись, покажи мне свою девушку.

Миша разворачивается, и я оказываюсь лицом к дому. В проходе широкого коридора стоит симпатичная высокая женщина. Она одета в темный бархатный спортивный костюм, поверх которого повязан фартук, о который она вытирает руки.

– Красивая, Миш. Здравствуй, Ульяна.

– Здравствуйте, – тихо отвечаю я.

– Я – Инна Владимировна.

– Очень приятно, – еще тише.

– И мне, детка. – Она подходит ближе и гладит меня по тыльным сторонам ладоней. – Ну все, можешь отпускать, ты в безопасности.