– Ну, может, ей как раз потому и нужна помощница? Она бы колдовала над ужином, а помощница тут же убирала?

– Вика как-то попробовала.

– Ага. Думала, моя мама святая женщина, которая не умеет материться. Я от нее услышала больше, чем от пацанов в школе.

– Такие подробности, допустим, можно было бы опустить, – как бы между прочим замечает отец семейства. Я улыбаюсь. Лавровы очень похожи на мою семью. Они тоже со странностями, но с добрыми и веселыми.

Наконец в столовой появляется Инна Владимировна и ставит на стол большую форму для запекания, в которой до сих пор приятно шипит запеченное мясо. Я окидываю взглядом стол. Два вида салатов, два вида гарниров, закуски, запеченное мясо и рыба, судя по всему, приготовленная на гриле.

– Вы так каждый вечер ужинаете? – спрашиваю, не сдержавшись.

– Как «так»? – Инна Владимировна застывает, не донеся до жаропрочной формы вилы для мяса. Выглядит зловеще, когда зубцы направлены прямо на меня.

– Ну, обильно, – выдавливаю из себя, немного ближе подвигаясь к Мише.

Его мама широко улыбается, бросив взгляд на сына, и наконец приступает к раскладыванию мяса по тарелкам.

– Нет, далеко не всегда. Начнем с того, что наши сыновья достаточно редко к нам приезжают. Поэтому мы стараемся накормить их до отвала. К тому же, сегодня практически праздничный ужин в честь того, что наш старший сын наконец решил остепениться.

– О, вы так говорите «наконец», как будто он у вас прямо гулящий.

Инна Владимировна тихо смеется.

– Не то чтобы гулящий, но ему уже тридцать два, а он все еще не женат.

– Так это легко исправить, – со смехом говорю я, а потом затихаю, едва осознав, как это прозвучало. Сникаю и снова жмусь к Мише. Провальная шутка по всем фронтам. Что-то я сегодня все говорю невпопад.

– И мы исправим, да, Белочка? – спрашивает Миша, прижимая меня к своему боку.

Я киваю, а потом отрицательно качаю головой. Родители Миши смотрят на меня с умилением, как на несмышленого ребенка. Мне та-а-ак стыдно за себя. В меня как будто вселилась другая Ульяна, которая совершенно не умеет держать язык за зубами и вести себя в приличном обществе. А я ведь умею. Мама Алла сейчас, наверное, покачала бы укроизненно головой. Или изобразила фейспалм.

Инна Владимировна кивает на мою тарелку.

– Рыбу? Мясо?

Я бросаю взгляд на стейки из семги и делаю очевидный выбор. Я еще никогда не ела красную рыбу. То есть, ела, но только тонкие копченные пластинки на бутербродах. А чтобы вот так, кусок запеченной на гриле… нет. Так что я не собираюсь упускать такой шанс.

– Рыбу, пожалуйста.

Инна Владимировна кивает.

– Миша, поухаживай за Улей. Вик, мясо?

– Не, мам, я уже рыбу начала.

Когда мама Миши наконец раскладывает мясо всем желающим, она занимает свое место напротив Тихона Михайловича, и мы все приступаем к ужину.

– Ульяна, а чем занимаются ваши родители?

– Тиша, – строго шипит на него Инна Владимировна.

– Все хорошо, – успокаиваю я ее. – Мой папа дальнобойщик, он ездит в основном по Европе, дома бывает примерно раз в месяц.

– А мама? – подключается Инна Владимировна.

– У меня мачеха. Я называю ее мама Алла. Она классная. Работает веб-дизайнером. – Улыбаюсь, с теплом вспоминая родных.

Родители Миши кивают, к счастью, не задавая вопросы о моей матери-кукушке, которая вручила меня отцу, когда он вернулся из очередного рейса, и растворилась в закате. Мне было пять лет, и я несколько недель рыдала и выглядывала мамочку в окно. Теперь я просто ненавижу ее и обожаю маму Аллу.

– Я обещал рассказать тебе про кинофобию, – говорит Миша.

– О, кстати, да.

– Миша страдал этим несколько лет, – вместо него начала Инна Владимировна.

– Правда? – ахаю я.

Она кивает.

– Правда. Когда Мише было шесть, на него прыгнул ротвейлер. Он не кусался, не рычал, просто хотел поиграть. И это была даже не взрослая собака, а подрастающий щенок, но Мишка был мелким, а собака, встав на задние лапы, передними толкнула его в плечи, и он упал. С того дня у него был сильнейший страх. Ой, что мы только не делали, чтобы избавить от него. И по бабкам водили, и по врачам разным, и к гипнотерапевту заглядывали. Все даром. А потом как-то разговорились со знакомым, он сказал, что нам надо завести собаку бойцовской породы – хотя бы даже того же ротвейлера – чтобы Миша перестал бояться. Если он будет подрастать вместе со щенком, то станет легче к этому относиться. Так мы и поступили. Только купили не ротвейлера, а кане корсо. Суку Джину. Сначала Миша обходил ее десятой дорогой, а потом все же подошел и начал играть с ней. А дальше была такая любовь, не передать словами. Эту породу надо воспитывать в строгости, иначе они начнут бесчинствовать и шкодить. Так вот как-то Тиша наказывал Джину за то, что та погрызла телефон. Занес руку для удара, а Миша повис на его руке и стал кричать, что вызовет полицию, чтобы они посадили отца за жестокое обращение с животными.

– Павлик Морозов, блин, – качнув головой говорит Тихон Михайлович, но при этом по-доброму улыбается.

– Это точно, – подтверждает Инна Владимировна. – Тогда-то мы и поняли, что надо идти к кинологам, чтобы правильно воспитать псину и заодно попросили специалиста объяснить Мише, что иногда применение жестокости к собаке – это не способ выплеснуть собственную агрессию, а воспитательный момент. Так мы познакомились с Ильей, нашим кинологом. Мы теперь с ним работаем на постоянной основе. В общем, все встало на свои места. Но потом Джина начала сходить с ума, когда у нее наступил детородный возраст. И как-то само собой получилось, что в нашем доме появился кобель, от которого Джина позже привела щенков. Вот так одно за другим потянулось. В итоге мы с Тишей бросили работу, купили дом за городом, оставив мальчишек жить в нашей квартире, а сами переехали со своими псами и всерьез занялись их разведением. Это если вкратце. Со временем парни продали квартиру и купили две отдельные в новостройке, где живут по сей день.

Я улыбаюсь.

– Здорово как. Не страшно было менять свою жизнь так кардинально?

– Страшно, конечно. Но это был оправданный риск. Мы занимаемся любимым делом.

– А ты, Уля? Миша говорил, ты массажист? – спрашивает Тихон Михайлович.

– Да, это правда.

– Любишь свою профессию или вынуждено ее получила?

– Не скажу, что вынуждено, но я хотела быть дизайнером. Иногда я получаю заказы на дизайн логотипов, такого всякого по мелочи. Но на крупные толковые проекты у меня нет времени. Пару месяцев назад я прекратила работать сверхурочно. А раньше после салона еще моталась по городу со складной кушеткой, чтобы заработать больше.