В раннем детстве Стефа считала, что Ядя сВалей сестры, а они с Катюшей кузины. Нельзя сказать, что им было хорошовместе. Конфликты начались, когда девочкам исполнилось по три года и Ядявернулась работать в школу. Обе мамы вертелись день-деньской бешеными белками,поэтому Стефа и Катя оставались последними в группе детсада. За девочками, какправило, прибегала Ядя. Катя с визгом кидалась к ней на шею, а Стефа забиваласьв угол и сердито говорила:

– Отстань!

Воспитательница утешала Стефанию, а мама в этовремя одевала Катю. Все всегда заканчивалось одинаково: Катюша молча потела вшубе и валеночках, Стефа каталась по полу и визжала:

– Не хочу.

Что именно «не хочу», малышка объяснить немогла, ей просто хотелось, чтобы мама бросила Катю и кинулась к ней.

Чем старше становились девочки, тем большеухудшались их отношения. Один раз Стефа спросила:

– Почему у меня нет дня рождения?

– Доченька, что ты говоришь? – всплеснуларуками Ядвига. – Двадцатого января мы всегда собираем гостей, печем торт.

– Это Катькин праздник, – топнула ногой Стефа.

– Вы появились на свет в один день, – пожалаплечами мама.

– Хочу свой день! – заканючила Стефания. –Чтобы были только мои гости, торт и подарки, без Катьки!

– Не получится, – отрезала Ядвига, – некапризничай!

Стефа затаила обиду. Двадцатого января, когдав квартире собрались дети, девочка категорически отказалась выходить из своейкомнаты в гостиную. Она легла на кровать, уткнулась носом в стену и на всеуговоры Ядвиги и Валентины отвечала:

– Живот болит. Очень!

Испуганные женщины вызвали врача, гостей увелиродители, праздник не состоялся. Яда растерялась, а Стефания, обрадованнаядостигнутым результатом, начала эксплуатировать образ больного ребенка. Девочкестановилось плохо на Новый год, Восьмое марта, Первое мая, Седьмое ноября.

Через год, девятнадцатого января, Валентинасказала Яде:

– Одна клиентка зовет меня с детьми вПодмосковье. Она снимает для свадьбы пансионат с бассейном, я буду причесыватьвсех женщин, а Катя с Олегом подышат свежим воздухом. Спроси Стефу, она поедет?

– Нет, – закричала девочка, – ура, у менябудет личный день рождения!

Праздник удался, счастливая Стефания одназадувала свечи, получала подарки и веселилась с гостями.

Двадцать первого в шесть утра вернулисьЯркины, выглядели они уставшими и грязными, к тому же Олег простудился. Валяживо собрала Катю в школу, сына оставила в постели. Ядвиге в тот деньпредстояло идти на занятия только к третьему уроку, первые два были отданы подфизкультуру. Миль заглянула в спальню к мальчику и спросила:

– Ты как?

– Хорошо, – ответил Олег, – там очень дуло.

– Наверное, в пансионате поленились заклеитьокна, – предположила Миль.

Олег покраснел.

– Тетя Ядя, вы маме не скажете?

– Нет, – на всякий случай пообещала Миль, – тынабедокурил?

– Она велела мне молчать, – прошептал мальчик,– мы не ездили в Подмосковье.

Ядвига села на кровать.

– Где же вы были все это время?

– На вокзале, – ответил Олег. – Девятнадцатогопоздно вечером сели в зале ожидания, переночевали там, и сегодня вернулись.

Миль растерялась, а Олежек продолжил:

– Мама и Катя хотели, чтобы у Стефы былсобственный праздник. Только не выдавайте меня, они разозлятся.

Ядвига настолько опешила, что смогла лишькивнуть. Успокоенный Олег заснул, а Миль затеяла серьезный разговор с дочерью,в процессе которого поняла: Стефания не хочет сосуществовать с Катей.

– Она подлиза, – злилась Стефа, –подмазывается к учителям и ребятам, со всеми дружит, даже в столовой Катькеповариха лучшую булочку выбирает, за ней мальчишки бегают, а она лишьулыбается. Ни разу никому правду не сказала, только хвалит всех. Врунья ипритвора!

– Катя совершенно неагрессивна, – попыталасьобъяснить Ядвига дочке, – она и впрямь видит мир через розовые очки.

– Надо их у нее с носа сшибить! – заоралаСтефка. – Она прикидывается хорошей! А ты должна только меня любить! ПустьЯркины в свою квартиру съезжают!

Ядвига вышла из себя.

– Она сдана, и на эти деньги мы живем.

– Тебе деньги дороже дочери! – взвилась Стефа.

Тем беседа и завершилась. Неизвестно, как бысложились у девочек отношения дальше, но буквально на следующий день у детей вшколе проверяли реакцию Манту.[9] Анализ Стефании вызвал у врача сомнения, испустя две недели девочку отправили в больницу. Из клиники она переехала всанаторий, расположенный в Подмосковье. То ли Стефа повзрослела, то ли увидела,как дети умирают от туберкулеза, но от былой ее вздорности не осталось и следа.Вернувшись в родные пенаты, Стефа стала почти любезной с Катей. Новый витокнеприязни возник после смерти Валентины. Ядвига очень жалела Катюшу и постоянноплакала по названой сестре. Чем больше убивалась мать, тем сильнее Стефа хотеланадавать Катерине тумаков. Младшая Миль стала откровенно говорить Кате гадости,но та лишь отвечала: «Стефочка, не волнуйся, все будет хорошо».

В день похорон матери Олег напился, и с тойпоры никто не видел его трезвым. Спустя шесть месяцев он исчез из квартирыМиль. Ядвига нашла паренька на вокзале в окружении бомжей и вернула его назад,но Яркин снова удрал. Еще полгода Ядвига бегала за сыном Вали по подвалам ичердакам, но потом вдруг послушалась Стефу, которая назойливой мухой жужжаланад ухом мамы: «Забудь, он тебе никто, Олег сам себе судьбу выбрал. Если Богему испытания послал, не мешай Олегу их пройти».

Катя же с неизменной улыбкой говорила: «Олежекисправится и вернется, не ругайте его».

Ядвига кидалась к Кате, прижимала ее к груди ивсхлипывала: «Доченька, ты излишне жалостлива, надо нарастить толстую шкуру,иначе тебе тяжело в жизни придется».