— И он еще…, — начала она свою коронную фразу, но мне удалось вежливо перебить ее.

— Да, черт тебя возьми! Я спрашиваю! — Сделав в ее направлении пару шагов, я заметил мелькнувший в глазах толстухи испуг. — Я спрашиваю, потому что, если он не найдется, тебе, старая грымза, придется отвечать за пропавшие сто тысяч долларов, ясно?!

— Что?! — Испуганно взвизгнула «грымза». — Не знаю я ни про какие тыщи! Не видела, не слышала, ничего не знаю!

Она сделала попытку развернуться, чтобы выскочить в коридор, но с ее комплекцией сделать это было не так просто. Я настиг ее в проеме, схватил за руку и, наклонившись к испуганному лицу, быстро спросил:

— Что здесь случилось?!

— Напился ваш человек! — Переход на «вы» показался мне добрым знаком.

— Толком расскажи, по порядку!

Я продолжал нависать над ней, и не думая отпускать мгновенно вспотевшее под моими пальцами толстое предплечье.

— Да не знаю я толком! Пришел какой-то алкаш, сказал, что от… Дениса…, то есть от вас, — она испуганно взглянула мне в глаза, — мол, в 306-й номер ему! Я ему говорю, идите, мол, а он мне, ключ, говорит, потерял, а в номере человек заперт. Ну, я и пошла с ним, а там и правда человек.

— Как он выглядел?

Ирина Васильевна посмотрела на меня совсем уж испуганно и осторожно произнесла:

— Как человек и выглядел.

— Алкаш этот…, как он выглядел?!

— Алкаш?! — Она смотрела на меня как на сумасшедшего. — А как он мог еще…, как алкаш!

Я чуть не задохнулся. Разговор с этой женщиной просто оскорблял мой интеллект, о котором, если честно, я был не очень-то и высокого мнения.

— Одежда, рост, возраст, цвет волос, — начал я перечислять все, что могло различаться даже у алкашей, — вспоминай!

— Одежда, рост…, — машинально повторила она, даже не пытаясь вырвать свою руку, — да обычная одежда, как у… алкашей, — последнее слово она произнесла совсем тихо.

— Ладно, — о приметах с ней говорить было так же бесполезно, как и с креслом, под которое я прятал деньги, — рассказывай!

— Что рассказывать-то?!

— Ты открыла дверь…, что дальше было?

— А ничего. Этот…, — она замолчала, глядя на мою свободную руку так, словно это была готовая жалить змея.

— Алкаш? — Надо было немного помочь ей, и это сработало.

— Да! — Обрадовалась Ирина Васильевна. — Он зашел в номер и сказал, что я больше не нужна.

— И все?

— И все! — Уверенно повторила администраторша.

— И ты их больше не видела?

— Алкаша не видела, а этот ваш… человек-то который…, — она замолчала, не зная, куда спрятать свои глаза.

— Ну! — Я почувствовал, что, правда, которую сейчас узнаю, будет заметно отличаться от моей первоначальной версии.

— Бегал по вестибюлю в этой своей дурацкой шапке, все про деньги кричал, что ограбили его и избили, — она задумалась на одно мгновение, и добавила, — или избили, а потом ограбили? Я уже не помню, да он и сам был такой пьяный, что…

— Пьяный?! Ты уверена?!

— Что я, пьяных не видела?! Ходил тут, все кричал, а потом наблевал в том углу! — Она неопределенно махнула куда-то рукой. — Пришлось отмывать после него! А у нас гостиница, культур…

— Что дальше было? — перебил я ее.

— Дальше?! — Она вновь «вильнула взглядом» но, поняв, что я не отстану, пока не узнаю все до конца, выдохнула. — А его это, в отделение забрали! Часа два назад!

Я понял, почему ей так «вертелось на сковороде» — эта сволочь сама вызвала милицию, которая забрала почему-то оказавшегося пьяным Михаила. А деньги, скорее всего, взял тот самый алкаш, который каким-то чудесным образом узнал обо всем — обо мне, о запертом в 306-м номере Михаиле и спрятанных под креслом деньгах. Это казалось невозможным, но факты упрямо говорили об обратном. Михаил в милиции, денег нет, и я понятия не имел, где их теперь искать!

Это был удар даже не ниже пояса, а тупо по яйцам! Вернуть компании сто тысяч я мог при хорошем раскладе года через два, это если не тратить деньги даже на еду, не говоря уже обо всем остальном. Какого-либо недвижимого имущества, за которое можно получить такие деньги, у меня не было, скопленной за год работы суммы едва хватило бы, чтобы покрыть десятую часть внезапно нависшего долга.

Что отвечать придется, я не сомневался — кто просил оставлять баксы в номере?! То-то! Понятно, что с Михаила тоже спросится, но я на все сто был уверен, что пропавшую сумму возвращать придется именно мне!

Из невеселых раздумий вывела администраторша, попытавшаяся выдернуть свою руку из моей хватки. Я взглянул на затравленно смотревшую женщину, подумал, что, наверное, слегка перегнул и отпустил ее. Чем она и воспользовалась, выпрыгнув в коридор, как стояла, то есть задом. Я шагнул следом и, не дав развернуться, снова навис над ней.

— Если увидишь, узнаешь того алкаша?!

— Узнаю?! — Я понял, что она переспросила, чтобы понять, чем ей может грозить тот или иной ответ, и не стал торопить, хотя меня так и подмывало наорать. — Как же я его узнаю? Я и не видела его!

— Как не видела?! Ты же сказала, что разговаривала с ним, потом пошла, открыла ему номер!

— Так и что?! Чё мне на него смотреть?! Что я, других алкашей не видела?! — В ее несуразном ответе был некий резон, который можно было лишь почувствовать, но не понять.

Я и почувствовал. И представил, как, поняв, что перед ней алкаш, который пришел от хорошо платящего клиента (то есть меня, чего я никак понять не мог до сих пор), она перестала смотреть на неприятную личность, поставив его в один ряд со всеми знакомыми ей алкоголиками.

Несмотря на эти тонкости жизни, сдаваться я не собирался.

— А голос? Может, вспомнишь, какой у него был голос? — Я успел подумать, что если она сейчас ответит, что и голос у алкаша была как у алкаша, я уже не сдержусь, и мои опасения (как всегда в таких случаях) сбылись.

— А какой у него был голос?! — Вновь «выиграла» время на обдумывание администраторша. — Ну, пропитый такой, хриплый. Как у этих, у… алкашей!

Не знаю, что удержало меня от того, чтобы не зарычать. Может то, что она назвала эту породу людей во множественном числе, избежав тем самым точного совпадения с ожидаемым ответом, а может, именно тогда до меня, наконец, дошло, что некоторым людям просто не дано быть другими и с этим можно лишь смириться.

Я смирился. Оставалось узнать, в какое отделение повезли пьяного Михаила, но это я