— Ну а потом что было?

— Да ничего особенного. Братишка погиб при эвакуации, провалившись вместе с грузовиком под лед Ладоги. Мы с мамой дождались снятия блокады. Потом неожиданно вернулся отец. Он остался жив и по госпиталям без памяти, контуженный, мотался. Только отец прожил с нами всего два года, так и не оправившись от ран. Потом в 1952 году скончалась мама: сердце у нее после блокады было слабое. Я к этому времени уже на заводе работала. Потом замуж вышла. Только вот не повезло: пьет у меня мужик много. Хорошо, еще детьми не обзавелись. В общем, живу как все.

Женщина горько вздохнула. И Углову внезапно стало стыдно, словно он лично был виноват, что из когда-то спасенных им людей осталась жить только вот эта еще не старая женщина, жизнь которой, в общем, не удалась. Не зная, о чем дальше говорить, женщина предложила:

— Может быть, чаю хотите?

— Нет, спасибо. Я сегодня уезжаю. Еще надо собраться перед дорогой.

Суетливо засобиравшись, Углов направился к двери. И Галина сказала ему вслед:

— Спасибо вам за все. А главное, что нас не обманули и маму не забыли. Она вас часто вспоминала. Даже когда отец живой вернулся. Верила, что не могли вы ее забыть. Для нее это было очень важно.

И охваченная горьким воспоминанием женщина жалобно всхлипнула. Не зная, что сказать, Углов потоптался на пороге и, резко повернувшись, вышел на улицу. На душе было беспокойно, словно он совершил невольно предательство, вычеркнув из памяти худенькую полуголодную женщину, жаждущую спасти в голодном заснеженным городе своих детей и почувствовать себя хоть на одну ночь заслуживающей любви и мужской ласки.

Выйдя на улицу, Углов направился, как и двадцать лет назад, в сторону гостиницы. Ему казалось, что из окна смотрит ему вслед не превратившаяся во взрослую женщину Галина, а ее чудом воскресшая мать, с жизнью которой так тесно переплелись его собственная судьба и история переходившего из рук в руки бриллианта, с холодным равнодушием относящегося к своим постоянно меняющимся хозяевам.

Войдя в класс, Нина увидела крепкую широкоплечую рыжеволосую девчонку, рисующую на доске искривленную рожицу. Нина сказала как можно независимее:

— Я буду учиться в вашей школе. Где тут свободное место?

Девчонка пренебрежительно окинула взглядом стройную фигуру новенькой, и Нина сразу поняла, что успела в одно мгновение приобрести себе непримиримого врага. Пауза затянулась, и в разговор поспешила вмешаться школьница с двумя косичками, забавно торчащими в разные стороны:

— Садись со мной, здесь свободно.

Нина сделала шаг, и тут рыжая девчонка загородила ей дорогу:

— Обойди с другой стороны. Тут проход только для блатных.

Нина сразу приняла решение:

«Уступать нельзя. Надо сразу ставить ее на место. Девчонка крепкая, но она не знает, что я перворазрядница по гимнастике».

И Нина сильными руками, привыкшими к упражнениям на турнике, схватила противницу за плечи и резко отбросила в сторону, освобождая себе путь. Ошеломленная столь резким отпором, девчонка невольно погладила ушибленный о парту бок. Уже в следующий момент она сделала шаг вперед, чтобы продолжить схватку. Но тут в класс вошла учительница и строго прикрикнула:

— Копылова, опять ты воду мутишь, свое главенство показываешь. Помяни мое слово, плохо кончишь.

— А я еще и не начинала, Любовь Борисовна. Когда в дело вступлю, то сразу узнаете.

— Не стращай. Я пуганая. Когда в детской колонии воспитанникам преподавала, мне шпана финки из-под парты показывала. Так что ты другим угрозы посылай. Месяц назад умер наш вождь Иосиф Виссарионович Сталин. Мы все должны сплотиться, а не кидаться друг на друга, как голодные волчата. Иди, Копылова, на свое место. А ты, новенькая, расскажи нам о себе. Вкратце, конечно. Изучение истории еще никто не отменял.

На Нину смотрело двадцать пар любопытных девчоночьих глаз, и она сухо пояснила:

— Я Нина Лугина. Из Ленинграда сюда, в Москву, переехала. Определили учиться в вашу школу.

— Чем увлекаешься?

— Имею первый юношеский разряд по спортивной гимнастике, люблю музыку слушать.

— Комсомолка?

— Не успела.

Любовь Борисовна успокаивающе кивнула:

— Ничего, покажешь себя — и примем, если сочтём достойной. Сейчас, после смерти вождя, нам надо укреплять ряды комсомола. Еще вопросы к новенькой есть?

— По каким причинам переехала из Ленинграда?

— Мама вышла замуж, а он москвич, живет здесь, на Арбате.

Девчонки в классе возбужденно зашумели:

— А сколько лет маме?

— Тридцать восемь.

— Ого, в таком преклонном возрасте — и свадьбу играть не побоялась. Отчаянная она у тебя.

Любовь Борисовна громко стукнула журналом о стол:

— А ну хватит гоготать без особой причины. Ну-ка, вспомним домашнее задание. Кто расскажет мне о причинах поражения восстания декабристов? А, сразу затихли! Придется самой вызывать к доске. Посмотрим по журналу, кто давно отмалчивается. Пусть голос свой подает при ответе, а не в бесполезном гвалте.

Учительница склонила голову над журналом, и Копылова, воспользовавшись моментом, резко повернулась и угрожающе прошипела:

— Ты, новенькая, после уроков не сбегай. Разговор продолжить надо.

— Если один на один, то я не возражаю.

— Договорились.

С этого момента Нинка плохо воспринимала происходящее на уроках. Ее ум занимала предстоящая схватка. Она выросла на Лиговке среди отчаянных ребят, оставшихся сиротами после войны. Дружила в основном с мальчишками, уважавшими отчаянную девчонку, не боявшуюся вскакивать на ходу на трамвайную подножку и прыгать с перил моста в воду. При уличных драках Нинка присутствовала, но сама никогда не участвовала. И предстоящая схватка ее волновала. Она не хотела огорчать болезненную мать разбитым лицом после первого же дня пребывания в новой школе. Но отступать было некуда.

«Если стычка по-честному, один на один, то спуску не дам. Васька-сосед обучил паре приемов. Да и сила в руках есть. А вот если гурьбой налетят, то портфелями задолбят. Придется потом по одной отлавливать для расправы. Возьму с собой чернильницу-непроливайку и первой нападавшей закатаю в лоб, а там видно будет».

Прозвеневший звонок прозвучал, словно гонг.

Нинка вышла из школы. У выхода из двора ее догнали пять девчонок во главе с Копыловой:

— Куда бежишь, новенькая? Ведь договорились поговорить.

— Вот уж не думала бежать. Да и от кого, от тебя, что ли?

— А хоть бы и от меня. Пойдем с нами на соседнюю улицу. Там есть удобный тихий дворик, чтобы никто не мешал нам выяснять отношения.