– Сколько там всего народу?

– Я видела восемь дверей, но номера только на шести, по три с обеих сторон, а две другие, как оказалось, общий туалет, представляешь? И кладовка. Я туда еще не заглядывала. В кладовку.

– Ты комнату обыскала?

– Так, по верхам. Она все время ходила: то белье постельное меняла, то какие-то вещи выносила, то вносила. Ночью я не решилась, там нет штор, только тонкий гипюр, и меня могли увидеть в окно. Сейчас вернусь – и за работу.

– Что за ребенок?

– Он живет на другой стороне дома. У них коридор перегорожен стеной, и за ней тоже живут. И сад перегорожен забором, который упирается прямо в стену здания. Мальчик за забором сидел в песочнице, один под дождем. В красной курточке и капюшоне. Я его окликнула, а он стал швырять в меня камнями.

– Не трогай его больше. Где ты ужинала?

– У хозяев.

– У хозяев?

– Да, я зашла к ним спросить, где можно взять воду для чая. А они ужинали. У них был в гостях обалденный старикан, седой, элегантный, в бабочке. Очень красивый. Когда я вошла, он поднялся. Вася нас представил. Люська сидела с недовольной физиономией. Но была тише воды ниже травы. Старика зовут Станислав Сигизмундович. Похоже, он из поляков. Акцент слегка чувствуется. Манеры, как у аристократа, пригласил меня к столу, отодвинул стул. Люська изобразила улыбку, принесла мне тарелку, вилку и нож. Старик налил красного вина. Сказал, что сам делал его из черноплодной рябины и разных трав. Разговор шел обо всем понемногу. Представляешь, он даже не спросил, зачем я здесь, что собираюсь делать. Очень деликатный. Если бы не ты, Ши-Бон, я бы, наверное, в него влюбилась.

– Тебя ни на минуту нельзя оставить одну. То юноши в инвалидных колясках, то элегантные польские старики. Ты, я вижу, совсем освоилась на новом месте.

– Почти. Знаешь, с этим стариком удивительно легко. У меня возникло чувство, что мы давно знакомы. Одного я не понимаю: что у них с Хабалкой может быть общего? Ну, с Васей он дружит, это заметно. Но с этой женщиной?

– Ревнуешь? – не сдержался Шибаев.

– Ревную. Ты еще не знаешь, какая я ревнивая.

– Мы с тобой вообще едва знакомы. Школа не считается.

– Да, там еще был друг Васи, зовут его Ростик, и маленький мальчик Мишаня, его брат. Ростик – отец-одиночка. Воспитывает брата, тому пять лет отроду. То есть брат-одиночка.

– А где родители?

– Отец умер три года назад, его молодая вдова, особа легкомысленная, бросила Мишаню на Ростика и уехала с новым мужем в неизвестном направлении. И ни ответа, ни привета с тех пор.

– Откуда ты знаешь?

– Тамириса просветила. Вчера вечером, когда я шла из гостей. По-моему, она подстерегала меня под дверью. Мы постояли минут десять, она говорила, я слушала. То есть держала уши открытыми, как ты инструктировал. Она очень хвалила Ростика, говорила, редкой души человек, всегда приветливый, несколько раз подвозил ее в город. И зарабатывает хорошо. А малыш воспитанный, ухоженный, обожает брата. Называет его папой.

– А тебе он как?

– Не знаю. Мне показалось, что Ростик очень серьезный парень, деловой. Но… даже не знаю! На меня он почти не смотрел, мне кажется, стеснялся. Но постреливал время от времени взглядом и краснел при этом. По-моему, он из тех деловых мальчиков, которым не хватает времени на девочек – они просто не знают, что с ними делать. Такие, как он, не ходят на дискотеки, ни с кем не встречаются… Знаешь, Ши-Бон, я думаю, он еще девственник…

– Много думаете, агент Мышиный горошек! В нашем деле нужны голые факты, а не ваши… домыслы. Задание понятно?

– Факты? Мне кажется, есть только один способ превратить домыслы в голый факт!

– Только попробуй! Девственник – недевственник… Эта информация оперативного интереса не представляет. Чем он занимается?

– У него брокерская фирма, продает программистов и берет заказы на компьютерные работы. Вася работает у него. Они учились в одном классе и с тех пор дружат. Мишаня – просто прелесть. Ласковый, как котенок. Похож на твоего Павлика. Мы с ним подружились. Он мне рассказал про… ох, как же его? Лун… Лунтик! Про Лунтика. Это такое странное существо с Луны. Ты случайно не знаешь такую книжку?

– Это мультик, а не книжка. Не работаете над собой, агент Горошек. Ставлю на вид.

– Я больше не буду!

– Посмотрим. А теперь подумай и скажи, что ты о них всех думаешь? Первое впечатление самое верное.

– Обо всех вместе?

– Да. Вот ты пришла в чужой дом и встретила там незнакомых людей. Что подсказала тебе твоя интуиция? Что ты почувствовала?

– Ши-Бон, мы с тобой мыслим одинаково. Я задала себе тот же вопрос: что я почувствовала?

– И что ты себе ответила?

– Я пришла в незнакомое место и встретила незнакомых людей. Мальчика в красной курточке. Женщину в длинном платье по имени Тамириса. Молодого человека – инвалида, похожего на девушку. Еще одну женщину по кличке Хабалка. И восхитительного старика, старомодного, с прекрасной речью и манерами. Всего пять человек. Все необычные, кроме Хабалки. Она – обычная. Но голову даю на отсечение, и с ней что-то не то. Рассматривает меня исподтишка и сразу отводит взгляд. Если бы действие происходило в какой-нибудь мелодраме, я бы решила, что напоминаю ей негодяя, который надругался над ней в дни далекой юности. Я увидела пять человек, и все странные. Ты меня понимаешь? Я не считаю Ростика с Мишкой.

– Кажется, понимаю. Можно подробнее?

– Ши-Бон, так не должно быть. Концентрация странных особей, встреченных мной в первый же день, невероятно велика. Почти сто процентов. Одна Хабалка слегка портит картину. Это невероятно. У меня всегда была развита интуиция, поверь мне… – Инга замолчала, чувствуя, что ей не хватает слов.

– И что?

– Не знаю. Я думаю, это неспроста. Атмосфера дома какая-то… и люди… аура особенная… И за столом я ощущала нечто эдакое… Все было очень мило. Старик и Вася подкалывали Хабалку, она, представь себе, отвечала тем же. Ростик кормил Мишаню. У Хабалки, оказывается, через неделю день рождения. Они оба топтались по ней, допытываясь, сколько же ей исполняется. Двадцать пять? Тридцать?

Станислав Сигизмундович рассказал старинный анекдот об одной немолодой пани, которая выходила замуж за молодого человека и на чей-то вопрос о том, сколько ей лет, ответила: «Двадзесце пьенць!» «Красивым женщинам, – сказал Станислав Сигизмундович, – всегда двадцать пять».

Я давно так не смеялась! На первый взгляд все было удивительно хорошо, дружная семья за ужином, все друг друга любят, но иногда Хабалка так взглядывала на меня, что мне становилось неуютно, хотелось вскочить и убежать подальше. Она как будто ревнует меня к ним. Я бы ушла, но ты же приказал держать уши и глаза открытыми. Вася возбудился, я думаю, не только из-за вина, смеялся, а потом вдруг закашлялся. Хабалка бросилась к нему, стала хлопать по спине. Хлопает и приговаривает: «Васенька, сынок, Васенька», а лицо испуганное… Знаешь, Ши-Бон, она была как тигрица, когда тигренку угрожает опасность. Она для него на все пойдет.