– Извините, мне срочно нужно позвонить! – И даже посмотрела на часы для достоверности.

– Как жаль! – искренне огорчилась Тамириса. – У нас получилась такая замечательная беседа. Вы, очевидно, заметили, что люди утратили искусство ведения беседы? Они больше не разговаривают, а обмениваются информацией. Это плата за технологический прогресс. – Она вздохнула. – Вернее, расплата. Вы должны непременно меня навестить. Нам есть о чем поговорить.

– Ради бога, извините! – вскричала Инга, вскакивая со скамейки. – Я опаздываю! Очень приятно было познакомиться!

Она летела по дорожке сада, не чуя под собой ног, испытывая не просто радость, а самый настоящий восторг, удрав от Тамирисы. Вбежав в дом, Инга налетела на человека, который задумчиво стоял посреди темного коридора. На Ингу пахнуло густым духом перегара и табака. Она испуганно отшатнулась и пробормотала:

– Извините, пожалуйста, я вас не заметила.

Мужчина сказал галантно:

– Всегда пожалуйста. Очень приятно. За вами кто-нибудь гонится?

– Нет, – ответила смущенная Инга. – Мы с Тамирисой Андреевной сидели в саду… и я…

– А-а-а! – протянул собеседник. – Я тоже от нее шарахаюсь. Удивительно нудная особа. Как вам удалось освободиться? Всякий новый человек – для нее подарок. Небось грузила вас лекцией о роли и задачах женщины в переходный период?

– Ну, в общем, да… Я сказала, что мне нужно позвонить, – призналась Инга.

– Весьма разумно, – похвалил мужчина. – Петр Петрович Трембач! – Картинным движением головы он отбросил назад несуществующую шевелюру. – Живу в первой квартире. Жилец, так сказать. Пока.

– Очень приятно. Меня зовут Инга. Я квартирантка Людмилы Ивановны.

– Рад! Красивое имя. Квартируете на кухне?

– Что?

– Живете на кухне?

– На кухне? Нет, в комнате, маленькой, рядом с их квартирой.

– На бывшей кухне. Там раньше пищеблок был. Людмила Ивановна самочинно захватила территорию и присоединила ее к своим основным владениям, как в свое время Великобритания – Мальдивские острова, поправ тем самым законы общежития и международное право. Ну, да все равно этой кухней давно никто не пользовался. У всех есть плитки в квартирах.

– Хорошо у вас здесь, – сказала Инга для затравки, – удивительно весна чувствуется. Я никогда не жила в пригороде, тут люди близки не только к природе, но и другу к другу.

– Да уж, – саркастически произнес Трембач. – Совать нос в дела ближнего все мастера. Неистребимая черта великого постсоветского народа.

– Без общей кухни это делать труднее, – сказала Инга. Трембач рассмеялся. – А сколько здесь живет семей? – приступила она к делу.

– Шесть. Но не у всех есть семьи. В четвертой квартире, например, проживает одинокий спартанец Володя Кайда.

– Спартанец? Почему?

– Потому что изнуряет себя физическими упражнениями, как древний спартанец. Я тоже занимаюсь спортом, но принципиально отличным. Наш Володя тренер по борьбе. В свободное время бегает кросс, ходит на лыжах, ездит на велосипеде, таскает штангу и пудовые гири… Иногда роняет все это хозяйство на пол, так что не пугайтесь в случае чего. Словом, работает над собой. Хороший незатейливый человек… Так и просится на язык прежнее словцо «советский». Простой советский человек! Но сегодня этот термин не приветствуется и повсеместно шельмуется, как вам известно. И совершенно напрасно, необходимо заметить. Что, позвольте вас спросить, вы можете противопоставить этому устаревшему термину? Что у вас есть такого, что смогло бы выдержать сравнение с ним? Чтобы вы могли с чистой совестью сказать: «Господин имярек не какой-то там презренный совок, а…» Кто? Свободный, честный, гармоничный, киллер, бизнесмен, жулик, коррумпированный парламентарий, путана, террорист? Нет такого слова, которое бы вмещало в себя столько же смысла, сколько вмещал незаслуженно ошельмованный «совок». Нет, и не ищите! – Он смотрел на Ингу смеющимися глазами. – Да, так о чем это мы? Я, кажется, несколько отвлекся. О Володе! Володя спартанец, в отличие от вашего покорного слуги, а также от своей единоутробной сестрицы Тамирисы, все время молчит…

– Тамириса его сестра?

– Я бы не удивился, если б узнал, что Тамирису им подкинули. Но на этот счет мне ничего не известно. Так что давайте будем считать, что она все-таки его сестра. Чисто визуально, как она сама выражается. Наш Володя скуп эмоционально, не пьет и не курит. – В голосе Трембача прозвучало осуждение. – В наше время говорили: если человек не пьет, то он или дурак, или большая, простите, сволочь. Народная мудрость. Но Володя ни то ни другое. В быту выдержан, холост, как я уже упомянул, в порочащих связях не замечен и ни к чему не привлекался. Питается акридами.

– Чем?

– Акридами. Как отшельник. Знаете, все христианские отшельники питались акридами.

– Слышала, но никогда не знала, что это такое.

– Никто не знает. Но думаю, ничего хорошего. Какие-нибудь улитки, кузнечики или сушеные грибы из породы тех, что растут на деревьях.

– А разве их можно есть?

– Нормальному человеку нельзя, а отшельники едят, согласно первоисточникам. Я бы не стал. Может, эти самые акриды – непременный атрибут отшельнической жизни и истязания плоти и от них проистекают галлюцинации. А какого уважающего себя отшельника не посещают галлюцинации?

Инга с удовольствием рассматривала Трембача, который ей понравился – с ним было удивительно легко. Это оказался записной болтун и душа любой компании – тощий, смуглый, с обильной сединой на висках, обаятельной улыбкой, приглашающей вас в сообщники, и с чувством юмора. Такие нравятся женщинам, которые, как известно, любят ушами. Трембач, в свою очередь, как павлин, распустил хвост своего красноречия, радуясь, как и Тамириса, новому лицу, да еще такому приятному.

– А во второй? – спросила Инга.

– Во второй? – Трембач задумался. – Большой человек! – сказал он наконец. – Тезка одного короля, у которого был круглый стол.

– Артур?

– Артур. Артур Алексеевич и жена его, прекрасная леди Годива, которая на самом деле Марина Юрьевна. Или наоборот.

– Что наоборот? – не поняла Инга. Трембач изъяснялся так витиевато, что уследить за ходом его мысли порой было трудно.

– Марина Юрьевна, которая на самом деле леди Годива. Ее зовут Мара.

– А! А чем занимается король Артур?

– В основном блистает как человек, близкий к творческим кругам. Администратор городской филармонии. А леди Годива – пианистка. Причем, как мне кажется, хорошая. Хотя со слухом у меня напряженка, как говорит мой друг Виктор, и судья из меня никудышный. А вот в пятой у нас – темная лошадка.

– Кто?

– Темная лошадка. Поскольку это существо мужеского полу, то правильнее было бы сказать конь. Или жеребец? – задумался он вслух. – Нет, все-таки конь. Темный конь! – Трембач смотрел на Ингу с милым лукавством. – Нет! – решил он через секунду. – Данное словосочетание имеет буквальное значение и не несет скрытого смысла, в отличие от «лошадиной» фигуры речи. То есть смысл, конечно, имеется, но уже совсем не тот.