Секундой позже я была благодарна, что нам выдали очки, поскольку корсар вновь потребовал увеличить скорость. Паруса забились в такелаже над нами, и я почувствовала укол беспокойства. Куда он так торопится?

«Колибри» мчалась по морю, два ее полых корпуса скользили с волны на волну, едва касаясь поверхности воды. Я крепко держалась за сиденье. Мой желудок выворачивало при каждом толчке.

– Ладно, шквальные, – скомандовал Штурмхонд, – поднимайте нас. Матросы, к парусам! По моему сигналу!

Я повернулась к Малу.

– Что значит «поднимайте нас»?

– Пять! – крикнул Штурмхонд.

Экипаж начал двигаться против часовой стрелки, натягивая веревки.

– Четыре!

Шквальные развели руки шире.

– Три!

Между мачтами раздался гул, паруса расправлялись во всю длину.

– Два!

– Поднимайте! – закричали матросы. Шквальные широко взмахнули руками.

– Один! – заорал Штурмхонд.

Паруса вздулись вверх и вбок, резко раскрывшись над палубой, как два гигантских крыла. Мой желудок сжался, и случилось немыслимое – «Колибри» взлетела.

Я вцепилась в сиденье, бормоча старые молитвы себе под нос. Ветер так сильно обдувал мне лицо, что пришлось закрыть глаза. Мы поднялись в ночное небо.

Штурмхонд хохотал как обезумевший. Шквальные по очереди перекрикивались друг с другом, чтобы убедиться в стабильности восходящего потока. Казалось, сердце готово выскочить у меня из груди.

«Ради всех святых, – подумала я. – Это невероятно!»

– Алина! – пытался перекричать потоки ветра Мал.

– Что? – выдавила я, крепко стиснув зубы.

– Алина, открой глаза! Ты должна это увидеть!

Я быстро покачала головой. Именно этого я видеть не должна!

Мал взял меня за окоченевшую ладонь.

– Ну же, хоть попробуй.

Я прерывисто вдохнула и заставила себя открыть глаза. Нас окружали звезды. Наверху паруса растянулись двумя широкими дугами, как натянутая тетива луков.

Я знала, что делать этого не стоит, но не удержалась и вытянула шею над краем кубрика. Рев ветра оглушал. Далеко внизу, освещаемые луной волны покрылись рябью, выглядевшей как яркая чешуя медленно плывущего змея. Если бы мы упали, то разбились бы о его спину.

У меня вырвался восторженный и истерический смешок. Мы летим. Летим!

Мал сжал мою руку и издал ликующий клич.

– Это невозможно! – закричала я.

Штурмхонд гикнул.

– Когда люди говорят «невозможно», чаще всего они имеют в виду «маловероятно».

В очках, отражающих лунный свет, в развевающейся вокруг ног шинели он походил на полного безумца.

Я отчаянно старалась дышать. Ветер уверенно нес нас вперед. Шквальные и экипаж выглядели сосредоточенными, но спокойными. Мало-помалу тяжесть в моей груди начала убывать, и я расслабилась.

– Откуда взялась эта штука? – крикнула я Штурмхонду.

– Я сам ее придумал и построил. Правда, не обошлось без аварий на нескольких прототипах.

У меня перехватило дыхание. Последнее, чего мне хотелось, это разбиться вдребезги.

Мал склонился над краем кубрика, пытаясь лучше рассмотреть крупные пушки, расположенные на переднем крае корпусов.

– Эти пушки многоствольные!

– И они самозарядные. Не нужно тратить время на перезарядку. Делают двести выстрелов в минуту.

– Это…

– Невозможно? Их единственный минус: перегрев, но этой модели он не страшен. Я нанял земенского оружейника, чтобы он решил эту проблему. Они, конечно, маленькие ублюдочные варвары, но умеют пользоваться оружием. Сиденья вращаются так, что можно стрелять с любого угла.

– И обрушить огонь на врага! – радостно воскликнул Мал. – Если бы у Равки были такие…

– Неплохое преимущество, не так ли? Но тогда Первой и Второй армии пришлось бы работать вместе.

Я вспомнила слова Дарклинга, сказанные когда-то давно: «Эпоха гришей подходит к концу». Его выходом было обратить Каньон в оружие. Но что, если такие люди, как Штурмхонд, могут изменить силу гришей? Я посмотрела на палубу «Колибри», на матросов и шквальных, работающих плечом к плечу, на Толю с Тамарой, сидящих за этими грозными пушками. Это возможно.

«Он корсар, – напомнила я себе. – И вполне может опуститься до спекуляций на войне». Пушки Штурмхонда подарили бы Равке преимущество, но с той же легкостью их могли бы использовать наши враги.

От грустных мыслей меня отвлекли яркие огни порта. Огромный маяк залива Алхем. Мы почти на месте. Если вытянуть шею, я могла рассмотреть мерцающие башни гавани Ос Керво.

Штурмхонд решил двигаться не напрямую, а зайти с юго-запада. Я предположила, что мы сядем где-то неподалеку от берега. Мысль о том, что придется сойти на сушу, вызвала у меня тошноту. Несмотря на все уговоры Мала, я все же закрыла глаза.

Вскоре луч от маяка затерялся вдали. Как далеко на юг Штурмхонд хочет завести нас? Он говорил, что хочет достичь берега до рассвета, а до него оставалось максимум часа два.

Мои мысли затерялись в звездах и облаках, скользящих по простору неба вокруг нас. Ночной воздух покалывал лицо и проникал под тонкую ткань пальто.

Я опустила взгляд и едва подавила крик. Мы летели уже не над водой, а над сушей – твердой и неумолимой землей.

Я дернула Мала за рукав и отчаянно замахала руками, указывая на сельскую местность, простирающуюся под нами, окрашенную луной в черные и серебристые оттенки.

– Штурмхонд! – крикнула я, не скрывая паники. – Что ты делаешь?

– Ты сказал, что везешь нас в Ос Керво! – воскликнул Мал.

– Я сказал, что везу вас на встречу с клиентом.

– Забудь об этом! – взвыла я. – Где мы приземлимся?

– Не беспокойтесь, – ответил капитан. – Я подумываю об одном прекрасном маленьком озерце.

– Насколько маленьком? – пропищала я. Но затем увидела, как Мал вылезает из кубрика. Его лицо исказилось от ярости. – Мал, сядь на место!

– Ты лживый, бесчестный…

– Я бы на твоем месте не двигался. Не думаю, что ты хочешь метаться по палубе, когда мы залетим в Каньон.

Мал замер. Штурмхонд начал фальшиво насвистывать ту же мелодию, едва доносившуюся до нас сквозь рев ветра.

– Ты же шутишь?!

– Обычно да. Оретцев, под твоим сиденьем спрятано ружье. Возможно, оно тебе пригодится. Возьми на всякий случай.

– Ты не можешь полететь на этой штуке в Каньон! – заорал Мал.

– Почему? Насколько я понимаю, мы путешествуем с единственным человеком, который может гарантировать нам безопасность.