- З-здравствуйте, – заикаюсь, не в силах подавить волнение.

- Добрый день, – произносит без тени любезности, и мне хочется провалиться под землю.

Что бы Валера ни говорил, я и не надеялась на приветливый приём.

- Мама, познакомься, это – Оля и моя дочь Алиса. А это – моя мама, Оксана Васильевна.

- Оч-чень приятно, – бормочу севшим голосом.

- На тебя похожа, – говорит хозяйка сыну, глядя на мою дочь. – Проходите. Все уже в сборе.

Посреди гостиной стоит массивный стол, накрытый закусками. Во главе стола возвышается довольно молодой мужчина. По фотографиям в интернете он казался мне старше.

Валера знакомит нас с отцом, а я чувствую себя мышью в клетке, предназначенной для кормления хищных птиц. Когда мы были в зоопарке, то я обратила внимание на трупики хвостатых, и мне пояснили, что их специально выращивают, чтобы кормить ими пернатых великанов.

- Я – Полина, – вскакивает из-за стола девочка-подросток и подходит к нам, не ожидая церемонии представления. – Вау! Какая классная малышка!

Она хватает Алису на руки. Моей дочери сегодня уготована роли живой куклы. Надеюсь, она это как-то переживёт.

Впрочем, кроха вовсе не возражает. Она с интересом рассматривает девочку.

- Прикинь, Алиска, я – твоя тётка. Круто! А миелофона у тебя случайно нет?

Дочь на полном серьёзе отрицательно мотает головой, будто понимает, о чём идёт речь.

- Садитесь к столу, пожалуйста, – командует хозяйка.

Полина опускает племянницу на пол и безропотно возвращается на место. Валера помогает мне сесть и устраивает дочь рядом на специальном высоком стуле, чтобы она могла есть за общим столом. Естественно, принцесса в восторге от своего трона.

Нужно сказать, что с появлением отца моя тихая скромная девочка и вправду превратилась в принцессу. Пока – в лучшем смысле этого слова. И я молюсь, чтобы он её не разбаловал и не превратил в принцессу на горошине. А ещё с ужасом думаю, что она к нему очень привязалась, но наверняка рано или поздно настанет день, когда Валера наиграется в отца или женится и родит себе правильного ребёнка… Как изменится тогда его отношение к дочери? И сможет ли она это спокойно пережить?

Первое время все едят молча. Я опускаю глаза в тарелку, периодически поглядывая в сторону Алисы и помогая ей справиться со слишком крупными кусками.

Чувствую на себе колючие взгляды. Они мне неприятны, я их боюсь. Чувствую себя некомфортно в компании этих людей, в этом красивом, богатом и, на первый взгляд, уютном доме. Я хочу в свою крохотную комнатку в доме Болтянских…

- Что ж, Ольга, расскажи нам о себе. Сколько тебе лет, откуда ты родом, где и кем работаешь. Кто твои родители…

Я очень надеялась, что мне удастся избежать подобного рода расспросов. Думала, что Ковалёв уже всё обо мне родителям рассказал. Всё-таки я тут только приложение к Алисе, которая волею судьбы оказалась их внучкой.

- Папа, к чему этот допрос? – пытается оградить меня Валера. – Ты всё и так знаешь. Мы же договаривались!

- Как это к чему? Должен же я понимать, какие гены унаследовала наша девочка.

Это его "наша девочка" коробит. Я всё никак не привыкну к тому, что дочь теперь придется с кем-то делить. Тем более с этими неприветливыми и пугающими меня людьми.

Поднимаю голову. Хочет гены и всю подноготную? Ну окей, мне нечего скрывать. Такая злость берёт – словами не описать. Ненавижу напыщенных индюков-богатеев, которые считают себя людьми первого сорта, а остальных – отбросами.

- Мне двадцать два года. Родилась и выросла в небольшом областном центре. Мои родители – глухие в нескольких поколениях, как и мой старший брат. Я, получается, белая ворона среди них. Папа всю жизнь работает на заводе. Мама погибла два года назад, в аварию попала. Она была учительницей в школе для слабослышащих детей. Что ещё вас интересует?

Николай Гаврилович издаёт какой-то крякающий звук.

- Глухонемые, значит. А у тебя как со слухом? С речью вроде порядок. Ещё и язык довольно острый как для горничной…

Заметил, значит, мой настрой. Проницательный.

- Со слухом у меня всё хорошо. На самом деле глухота передаётся детям от родителей лишь в небольшом проценте случаев. Мне не передалась.

- А Алисе?

- У Алисы тоже со слухом порядок, – чувствую себя как на экзамене, к которому я плохо подготовилась, а препод намерен меня завалить.

- Но с речью, судя по всему, проблемы…

Интересно, как и когда он успел это определить, если нас почти сразу пригласили к столу? Валера наябедничал?

- Речь у неё развивается немного медленнее, чем хотелось бы. Но это вопрос скорости развития, а не его качества. У всех детей свои сроки.

Он опять хмыкает.

- Ну да, у всех свои. Только одни дети едва девять классов кончают и идут раздавать флаеры, подъезды мыть да машины разгружать. А другие – заканчивают университеты с отличием и диссертации защищают или заводами руководят. Чувствуешь разницу?

- Я тоже начала разговаривать относительно поздно, – выдвигаю, как мне кажется, весомый аргумент.

Он снова хмыкает. Спасибо, что не напоминает, что я – всего лишь прислуга и ничего в жизни не достигла. Только вот если бы он научил своего сына предохраняться, я бы ещё год назад закончила столичный технический университет и наверняка работала бы уже программистом. А может, училась бы в магистратуре. И кто знает, как сложилась бы моя учёба и карьера…

- А ты, стало быть, решила пойти по маминым стопам? – очередной вопрос.

- Вы имеете в виду, что я закончила педагогический? Это, скорее, вынужденное решение, я не планирую преподавать. Первый курс я отучилась на том же факультете, что и Валера. А потом пришлось перевестись в свой город на заочное. Выбрала самое близкое к той специальности, которую мне бы хотелось получить.

- Но работаешь в итоге горничной… – не спрашивает, а утверждает, значит, всё уже обо мне знает. – Неужели это выгоднее, чем детей учить?

- Да, работаю горничной, как вы выразились… Но ищу работу программиста. Пока, правда, не очень успешно. Везде хотят от года коммерческого опыта, а у меня – только фриланс.

- А живёшь где? – продолжает допытывать меня хозяин.

- У Болтянских. У меня работа с проживанием, – отвечаю спокойно, мне уже плевать, что он обо мне думает. Разве можно упасть в