Райдер: Со временем мы это усовершенствуем.

Впрочем, как только я прочитала последнее сообщение от Райдера, мной овладело неприятное чувство. Мне стало не по себе, я почувствовала себя грязной, но вовсе не от того, что я тоже писала сексэмэски. Нет, у меня появилось желание бежать в душ, когда я вдруг вспомнила, что все эти сообщения и фантазии Райдера предназначались Эми. Каждый виртуальный поцелуй, каждое прикосновение были адресованы моей лучшей подруге. Он мысленно представлял себе ее руки, ее стройное тело. Ее темные вьющиеся волосы. Ее лицо. Ее губы.

И он надеялся, что мы все это усовершенствуем. Значит, рассчитывал на повторение.

Я подумала, что меня вот-вот стошнит.

Я больше не стала ничего писать. Я не попрощалась и не пожелала спокойной ночи. Вместо этого я вернулась к началу нашей переписки и удалила все сообщения, которыми мы обменялись за прошедший час, зная, что Эми меня убьет (и будет права), если их увидит.

Когда я прокралась обратно в спальню, Эми по-прежнему храпела. Я забралась на свою половину кровати и накрылась одеялом с головой, словно пытаясь спрятаться от чувства вины и стыда за содеянное.

Ардморы всегда отмечали День благодарения без особого энтузиазма. Как и любые праздники, предполагающие сбор всей семьи за столом.

Мой отец почти не общался со своими родителями. Я так вообще виделась с ними всего один раз, когда мне было пять лет, и теперь знала о них только то, что они живут где-то во Флориде. Моя бабушка по материнской линии умерла спустя несколько месяцев после моего рождения, а деда не стало, когда мне исполнилось девять. Может, он и завещал дом своему единственному ребенку, моей матери, но мне запомнился холодным и недружелюбным стариканом. Мама не видела смысла готовить праздничный ужин на троих, а уж после того, как отца арестовали, предпраздничная суета казалась и вовсе напрасной.

Между тем Раши обожали День благодарения.

Одно время, несколько лет назад, родители Эми нечасто бывали дома. Они мотались из одной командировки в другую, и Эми по большей части жила у бабушки. Но даже тогда, когда их семья, казалось, все больше разобщается, а ее члены отдаляются друг от друга, мистер и миссис Раш непременно возвращались домой на День благодарения. Они устраивали грандиозное застолье: огромная индейка, фаршированная вкуснейшей начинкой, и море разнообразных гарниров могли насытить полк голодных солдат. Они приглашали всех, кого только знали: многочисленных родственников, своих друзей и друзей своих детей. Это означало, что я тоже участвовала в ежегодном пиршестве. Для меня этот праздник всегда был самым ярким событием в году, и как же не хотелось сытой и счастливой возвращаться в свой темный и унылый дом.

Зато в этом году все сложилось иначе. Мне выпало счастье испытать всю прелесть подготовки к празднику и ощутить всю его атмосферу с момента утреннего пробуждения и до самой поздней ночи.

Я чувствовала себя невероятно взволнованной, и даже просьба миссис Раш пригласить мою маму не могла испортить мне настроение.

– Еды более чем достаточно. Я знаю, у вас сейчас натянутые отношения, но мы будем рады видеть ее за праздничным обедом и в случае чего выступим в роли буфера. Это помогло бы примирить вас, – сказала миссис Раш, когда в то утро я помогала ей с уборкой.

– Посмотрим, – уклончиво ответила я. – Но, думаю, ей сегодня придется работать. Вы же знаете, какая торговля в эти дни…

Миссис Раш покачала головой.

– Заставлять людей работать в День благодарения – это преступление.

Я кивнула, испытывая облегчение от того, что больше вопросов не последовало.

Зато после день прошел просто сказочно. Вкусная еда, много людей, и все это на фоне парада Мэйси[31]. Раши отмечали День благодарения до глубокой ночи.

И на следующее утро тоже.

Потому что Раши любили не только День благодарения, но и «Черную пятницу»[32].

– Не понимаю, – сказала я Эми в четыре утра, когда мы околачивались возле магазина электроники «Тек Плюс» (единственного непродуктового магазина в Гамильтоне). После обеда мне предстояла рабочая смена в книжном магазине, и я уже знала, что буду сожалеть о том, что поднялась ни свет ни заря. – Вы же при деньгах. Разве «Черная пятница» не для бедняков вроде меня? Чтобы богачи могли наблюдать за тем, как мы бьемся не на жизнь, а на смерть, как в «Голодных играх», за iPod в полцены?

– Мы не богачи, – обиделась Эми.

– Извини меня. На какой машине ты ездишь?

– На «Лексусе».

– А твой брат?

Она вздохнула.

– На «Порше».

– Вопросов больше не имею.

Она пожала плечами.

– Думаю, мои родители просто любят выгодные сделки.

В это время мистер и миссис Раш находились в Оук Хилле, ожидая открытия торгового центра, чтобы ринуться на жесткий рождественский шопинг. При том, что я терпеть не могла, когда меня будили раньше семи утра (ладно, будем реалистами, на самом деле я бы спала и до полудня, будь моя воля), мне было грех жаловаться. Нам с Эми поручили самое легкое: мы должны были в числе первых ворваться в магазин, схватить новейшую модель игровой приставки и быстренько свалить.

– Твоему братцу неплохо бы знать, что я тоже вложилась в этот подарок, – сказала я Эми. – Пусть не деньгами, но одно то, что я вытащила свою задницу из постели, уже говорит о силе моей любви к нему.

– А я-то думала, ты просто не можешь допустить, чтобы я в одиночку сражалась с толпами, – сказала Эми.

– Не-а. С какой стати мне из-за тебя париться?

Она хихикнула, а потом сладко зевнула:

– Во сколько откроется магазин?

– В пять.

Она захныкала.

– Знаю, – сказала я, похлопывая ее по спине. – Это жестоко – устраивать старт продаж в такую рань, когда с вечера все нагрузились снотворным в виде индейки.

И как нарочно, стоял лютый холод. Мы зябко кутались в свитеры и пальто, но они слабо защищали от порывов обжигающего ветра. Самое удивительное, что прическа Эми по-прежнему выглядела безупречно. Четыре утра, холодно и ветрено, а она все равно выглядела как модель с кудрями, забранными в стильный высокий хвост.