думать об этом. Она должна вернуться в своё время, в свой мир!

— Снизу обломки корабля, с которого ты сбежала. Помни о них. В космосе обломки могут быть опасны. Впереди — корабль твоих врагов. Уничтожь его!

Риша видела космос глазами робота. Она могла усилием воли приблизить, рассмотреть мельчайшие песчинки, безмолвно летящие через пространство, могла заглянуть назад, вверх, вниз — не поворачивая головы. Даже зажмурившись.

Серо-зелёный корабль приближался. Он был похож на лунный серп, обращённый к Рише своими рогами. Риша узнала цвета, формы, треугольный знак, сиявший в свете Большого солнца — знак реоподов. Она вспомнила, как сражалась с пришельцами на Спике. Меч! Она тогда вытянула руку, и…

— У тебя нет оружия, — произнёс голос. — Только ты и они. Враги. Надо уничтожить. Сражайся!

— Как? Чем сражаться?

— Действуй. Двигайся.

Голос замолчал. Яркий луч, вырвавшись из корабля пришельцев, ударил в грудную пластину робота. Послышался низкий гул. Волна жара проникла внутрь, и Риша почувствовала, что машине больно. Робот начал беспорядочно вращаться, проваливаясь в сторону планеты. Обломки! Девочка заметила их в последнюю секунду. Мысленным усилием преодолев сковавший робота шок, она смогла едва заметно изменить положение в пространстве и проскочить между острыми краями неровных кусков металла.

Корабль выстрелил снова — Риша была готова. Инстинкты, освободившись наконец от сомнений, страха, от постоянного контроля со стороны сознания, мгновенно развернули боевую машину. Робот схватил один из кусков обшивки разрушенного корабля и укрылся им, словно щитом. Луч скользнул по серебристой поверхности, стирая белые буквы, разогревая металл. В следующую секунду тяжёлый обломок уже летел навстречу кораблю пришельцев.

Корабль реоподов заложил крутой вираж. На мгновение его камеры потеряли цель, противника, машину, созданную тысячи лет назад и снова разбуженную девочкой с планеты Спика. В потоке чистого белого сияния эта машина догнала корабль пришельцев. Вцепившись в обшивку могучими руками, робот принялся крушить, ломать, рвать на куски. Вокруг в облаках вырывавшегося наружу газа разлетались обломки. Горящий моторный отсек, с яростью откинутый вниз, вращаясь, падал на планету. Откуда-то посыпались искры. Они вспыхивали и гасли, снова вспыхивали маленькими звёздочками. Большие звёзды смотрели на них молча, издалека…

— Теперь отправляй меня обратно! — мысленно крикнула Риша.

Но вместо загадочного, холодного, ненавистного голоса раздался мягкий, полный волнения и грусти голос Лхати:

— Это плохо.

Лхати висела над роботом, заслоняя тёплый свет Малого солнца. Его лучи очерчивали золотом её фигуру. На ней не было скафандра, не было никакого намёка на что-то волшебное, защищающее от космоса.

— Это плохо, — повторила Лхати.

Риша оттолкнула летевший к ним лист зелёной обшивки.

— Что плохо?

— Разрушение. Тот, кто обладает такой силой, не должен разрушать или создавать ради себя.

— А я не хочу никакой силы! — крикнула Риша. — Я хочу вернуться к Ленцу, вернуться в мой мир и жить как прежде!

— Эти миры не твои.

— Вы все говорите что-то непонятное. Думаете, что вы умнее, играете в свои игры. Уходи! Я не верю, что ты — настоящая. Никто не может выжить в космосе без скафандра.

Лхати (или то, что выглядело, как Лхати) исчезла.

Затем исчезли обломки.

Спика.

И, наконец, исчез робот.

Глава 10. Возвращение

Риша лежала на поляне, на мягком ковре из разноцветного мха. Зеленовато-голубой мох назывался сфагус, розовый — флабес. Названия теверков. Это проходили в школе — для самих хапуру любой мох был просто мхом.

Мир вокруг наполняли знакомые звуки и запахи. Ленц держал её за руку. Когда Риша открыла глаза и повернулась, он, смутившись, отодвинулся назад и почесал правое ухо:

— Ты не двигалась, и я испугался. Хотел убедиться, что с тобой всё в порядке.

— Спасибо, — не найдя других слов, ответила Риша. — Мы вернулись?

— Похоже на то! Наша башня. Кажется, я даже слышал голос учителя.

Риша встала, отряхнула школьный костюм, поправила волосы:

— Пойдём к теверкам?

— Угу. Только надо быть начеку: вдруг здесь реоподы появятся?

— Не появятся, — произнесла Риша, хотя на этот раз в её голосе не было обычной уверенности.

Браслет на её руке замигал. Над ним возник знакомый неосязаемый экран. На этот раз изображение было тусклым, нечётким, искажённым.

— Раз ты это видишь — ты в настоящем! — произнёс Тангенс. Он пропал, и в кадре появилась Дельта:

— Поздравляем! Ты одна могла справиться с этой миссией, и у тебя всё получилось. Ты настоящий герой! Теперь давай запомним кое-что важное. Никто не должен знать о твоём задании. Не сопротивляйся изменениям, которые произошли в твоём мире, иначе случится беда. Слушайся учителей: теверки умны и справедливы. Удачи!

Браслет расстегнулся и упал вниз. Он продолжал светиться, понемногу становился прозрачным, растворялся в своём свечении, пока совсем не исчез.

Ленц снова почесал ухо:

— Кажется, я не должен был этого слышать… Да и с тобой путешествовать. Что теперь делать?

— Ничего, — пожала плечами девочка. — Это же случайно вышло.

— Не надо рассказать обо всём теверкам?

Риша задумалась, затем мотнула хвостом:

— Не надо. У меня такое чувство… Знаешь, как детей иногда обманывают, чтобы они что-нибудь сделали? Такое, на что у взрослых нет ни времени, ни желания? А после хвалят. Не хочу быть таким ребёнком.

За время учёбы Ленц проникся к теверкам большим уважением. Пришло это не сразу (всё-таки пилоты однажды чуть ли не воевали с ними), но постепенно мудрость инопланетян, их машины, учебники, даже одежда, которую носили теперь ученики — всё стало казаться Ленцу правильной дорогой в космос, которую терпеливые и добрые учителя открыли для них. Теперь в словах Риши холодной тенью проскользнул намёк на то, что теверки неискренни или хитры — это расстроило Ленца.

— Пойдём в башню, — предложил он, стараясь прогнать неуютные мысли.

* * *

В башне всё было по-старому. Разве что мотыльков на окнах стало больше.

Полупрозрачные мотыльки всё время залетали в башню. Они садились в углах окон, на переплётах, на электрических лампах — в общем, поближе к свету. Теверки требовали избавляться от них, и Риша всегда старалась вызваться добровольцем, чтобы не бить их тряпкой, а выпустить живых мотыльков наружу. «А они, глупые, снова и снова летят внутрь — что же с ними делать?» — с грустью думала Риша. Она «охотилась» на бабочек или стрекоз, гонялась за жуками, но некоторые создания, те, что выглядели особенно беззащитными, вызывали у девочки другие чувства. Инстинкты отступали; появлялось осознанное, личное желание спасти, защитить. Мир делился на тех, кого надо защищать, на равных себе и на врагов. Хотелось, чтобы врагов не было вовсе, а остались бы только первые и вторые. Хотелось поделиться этими мыслями.