Я помолчал, посмотрел в глаза писателю, которого бесконечно уважал, вздохнул:

– В этом году. 5 октября. Очередной сердечный приступ. Если не займетесь лечением – все так и будет. Сколько проживете после лечения – я не знаю. Но может и еще несколько лет. Вполне вероятно. Слишком уж вы износили себя. Мне очень жаль, Иван Антонович…очень.

Мы помолчали, я не знал, что еще сказать. Ефремов думал о чем-то своем. Потом он неожиданно выдал:

– А я согласен с вами насчет информационного поля. Так все и есть. Вы же сам писатель, знаете, это чувство, когда будто кто-то пишет вашими руками? Текст выходит свободно и легко так, как если бы его нашептывали на ухо. Я уверен – это и есть подключение к информационному полю. Когда я писал рассказал об алмазах в Якутии – я именно так и писал. И потом оказалось – угадал, раскрыл государственную тайну. Мне тогда крепко досталось, нервы потрепали…

– Да, я знаю такое чувство – усмехнулся я – Оно у меня частенько бывало. Кстати – и Булгаков об этом говорил – когда он писал «Мастера и Маргариту» – будто кто-то водил его рукой.

– Спасибо, Михаил Семенович – Ефремов протянул мне руку – надеюсь, мы еще увидимся. Ну а если…не увидимся, то…так тому и быть. Встретимся в информационном поле Земли!

– Встретимся… – вздохнул я, и подумал, что возможно это будет очень нескоро. Интересно, сколько я проживу в этом мире? Может я вообще вечен, как Агасфер? Всегда думал – как бы я жил, если бы знал, что буду вечно молод? Знал, что проживу тысячу лет? Хочется заглянуть за горизонт, посмотреть, что же там, вдалеке!

– Ну что, прощаемся? – услышал я знакомый хриплый голос.

Высоцкий. Он весь вечер был тих и мрачен, не участвовал в разговорах, только ел и пил. Больше – пил. Выпил очень много, но на нем это никак не отразилось. Ну…почти не отразилось. Стоял он твердо, не шатался, только речь немного замедлилась, да глаза неестественно блестели.

– Я обещал тебя вылечить – говорю легко, как бы между прочим – Ты согласен?

– Обещал? – теряется Высоцкий, и недоуменно смотрит мне в глаза. Потом морщит лоб, и неуверенно, как-то растерянно говорит – Да, обещал. А ты…правда можешь? Ну это…излечить? Закодировать, как сейчас говорят.

– Могу…наверное – усмехаюсь я – Только учти: после лечения ты не сможет употребить ни спиртное, ни наркоту. Ни в каком виде не сможешь спиртное – даже в конфетах. А если попробуешь наркотики…лучше не надо. Будет очень плохо. Можешь даже умереть.

– Даже так? – удивляется Высоцкий, и я буквально чувствую, как «шестеренки» в его голове начинают крутиться, скрежетать, выталкивая из глубин мозга решение.

– Так – киваю я, надеясь, что это именно так. Зина научила меня методике гипноза, погружения в сознание, но…я не особо этим пользовался. Вернее – практически не пользовался. Устраивал несколько сеансов гипноза на больных психлечебницы, в которой она работала, и у меня получалось. Но чтобы вот так, с обычным человеком… Впрочем – у меня есть еще иглоукалывание, и это дополнительный фактор, способствующий успеху.

– А когда? – задумчиво прикидывает что-то Высоцкий.

– Сейчас – киваю я – Прямо сейчас. Идем ко мне на дачу, и ты поживешь там некоторое время. Дня два нужно, чтобы из тебя вышел сегодняшний алкоголь, а потом и приступим. И я тебе обещал, что погоняю по полосе препятствий – вот и давай, решайся! Но сразу скажу – решишься, так – раньше, чем я тебе разрешу, с территории дачи ты не выйдешь.

– А пойдем! – Высоцкий махнул рукой, будто отрубая что-то в своем прошлом – Давай!

– Сейчас…только Махрова захвачу…Леш, ты где запропал? Пойдем ко мне ночевать. А завтра поедешь. Только сразу предупреждаю – у меня бухать нельзя.

– Да какое бухалово? – искренне удивился Махров – Хотел бы нажраться, так на банкете бы нажрался. Впрочем, я уже и нажрался… Да поехали! Посмотрю, как ты там устроился! Как живут, понимаешь ли, лауреаты Ленинской премии и параллельно мультимиллионеры. Буржуи, в общем.

– Сам ты буржуй! – нарочито обиделся я – Буржуи, это те, кто не работает. А я пашу, как папа Карло! Так что ты давай не заговаривайся! Ишь, буржуя нашел!!

– Плохо изобразил – деловито сказал Махров – Не умеешь играть! Поучись у своего друга Высоцкого, как надо играть роль!

– Володя у меня пока что поживет – зевнул я, глянув в темное, покрытое россыпью звезд небо – Будем из него демонов изгонять. Бесов.

– Правда, штоль?! – удивился Махров – Кнутом будешь сечь? Ну, чтобы из истязаемой плоти вышли все бесы! Верный способ, да. Подтверждаю!

– Инквизитор хренов! Интересно, кого ты там порешь? Секретаршу? – фыркнул я, и махнул рукой помалкивающей в паре шагов от нас Ольге – Оля, пошли! Пойдем, мужики!

– Мужики в поле пашут – деловито сообщил Махров – Я не могу ходить пешком, мне по статусу не положено. Где это видано, чтобы целый министр культуры пешком бродил? Что люди подумают? Давай на машине поедем.

– Пешком! – безжалостно отрезал я – Жир растрясешь! Ишь, пузо наел! Тебя вообще надо посадить на диету, пока не похудеешь! Топай, топай ножками!

– Ладно, погоди – щас скажу, чтобы водитель с машиной ждал в Доме творчества. Потом позвоню, вызову его. Пять минут, не больше!

И Махров исчез в дверях центрального входа.

Ольга поежилась:

– Прохладно. Только что жарко было, и вот…

– Черт! Забыл Махрову сказать, чтобы коробку забрал! – досадливо сморщился я.

– Какую коробку? – не поняла Ольга, но я пояснять не стал. Только махнул рукой. Но Махров не забыл – появившись и в самом деле через пять минут, он сунул мне в руки знакомую коробку и запыхавшись, буркнул:

– Твоя, ты и тащи. И вообще – ты накачанный, спортсмен, тебе и груз тащить. А я хилый, нежный, больной чиновник – мне нельзя тяжести поднимать!

И мы пошли по улице, переговариваясь и перешучиваясь. Идти недалеко – полчаса средним шагом, и мы уже на месте. То есть – у ворот моей «Дачи».

– Это твоя…дача? – дрогнувшим голосом спросил Махров – Вот ЭТО твоя дача?

– Это. Моя. Дача! – хохотнул я, и подошел к воротам. И ворота тут же поползли в сторону – без лязга, без скрежета, просто утонули в стене, бесшумно, и от того как-то…магически. Тем более что не было видно ни охранника, ни привратника.

– Добро пожаловать на дачу! – сделал я приглашающий жест, и наша маленькая группа прошла за ворота, которые тут же начали закрываться. По дорожке мы прошли к дому, окна которого были освещены. Нам открыла одна из дежурных горничных – Маша, женщина лет тридцати пяти, розовощекая, статная, чуть полноватая. Она носила косу и пухлые губы ее постоянно норовили сложиться в улыбку.

– Здравствуйте! – очень доброжелательно встретила она нас, стоя возле открытых дверей – Михаил Семенович, ужин подать?

– Ох, нет! – чуть не вздрогнул я – Только что с банкета! И так обожрались! Маша, приготовь, пожалуйста, комнаты для двух гостей – каждому по комнате. Обеспечь туалетными принадлежностями.