Кэртис только головой покачал. Все же интересно, как у Регила такие сыновья интересные получились?

Юноша вскочил на ноги:

– Хочешь выпить? У меня есть "Греза" четырехсотлетней выдержки.

– От таких предложений не отказываются, – оборотень сел в кресло напротив. – Тем более, мне же надо где-то переждать, пока твой брат набродится по всем местам памяти.

Я коснулся щеки матери. Она выглядела очень бледной среди всех этих подушек и одеял. Совершенно неподвижная, лишь грудь едва заметно вздымалась и опускалась.

Внезапно её глаза открылись, и прекрасные сапфировые глаза взглянули прямо на меня.

– Лиан, мальчик мой, ты, наконец, приехал – её голос был очень слаб.

– Да, мама, – я взял её исхудавшую руку и прижал к своему лицу.

– Макияж испортишь, – попробовала она улыбнуться.

– Ничего.

Её лицо исказила гримаса боли, и мне показалось, что она вот-вот заплачет:

– Ли. Прости меня. Пожалуйста. Я не смогла защитить тебя тогда от него.

– Мама, успокойся, – прошептал я. – Ты ничего не могла сделать. Это его и только его вина. Ты очень помогла мне. Я ведь не сломался.

– Да, – тихо прошептала она. – Ты сильный, мой Ли, очень сильный. Благодаря тебе, твои братья… – она закашлялась.

Я с болью смотрел на неё. Ей было всего пятнадцать, когда она вышла замуж. И сейчас она умирала достигнув сорока трех лет. Возраста, когда многие женщины расцветают во второй раз.

На её щеках алели пятна, которые нестерпимо хотелось стереть.

– Я хотела попросить тебя, Ли… Именно тебя. Другие не смогут…

Кириан страдальчески вздрогнул, я наклонился ближе:

– Что, мама? Что я должен сделать?

– Мой отец… Когда я умру. Передай ему перстень с сапфиром… Это мое последнее слово ему… не обязательно сейчас… я достаточно долго ждала, пока жила… подожду и после смерти… Главное, обещай, что отдашь…

– Обещаю, – кивнул я. – Мой дед получит твое последнее слово.

– Хорошо, – она вздохнула и закрыла глаза. Худые пальцы разжались.

Я поцеловал её в лоб:

– Спи, мама. Теперь мы будем охранять твой сон.

Кирилл, сидящий на другой стороне кровати очень серьезно кивнул и погладил ножны меча, который я привез ему в подарок.

И этот жест совсем не выглядел смешным у двенадцатилетнего мальчика. Он скорее напоминал маленького воина, чем мальчишку. Он и мечу обрадовался не как ребенок, а как воин новому собрату.

И это заставляло меня сжимать зубы до боли в челюсти.

Я поднялся на ноги:

– Рилл, охраняй маму, ладно? Мне еще нужно кое-что сделать. А чуть позже, я вернусь.

– Хорошо, – серьезно кивнул он, словно хороший солдат перед своим командиром. – Не волнуйся, я стал сильнее за это время. Маму никто не тронет.

Мы с Кирианом вышли из апартаментов королевы и только там будущий король смог дать эмоциям выход. Яростный удар кулака образовал вмятину в стене, но не облегчил его боль. Он сжал губы:

– Видел Кирилла? Он у постели матери все время, не отходя. Слуги приносят ему поесть. И на его глазах по его требованию пробуют еду. Когда пытался зайти король, он взялся за лук и продемонстрировал, что отлично выучил с какой стороны тетиву натягивают. Он на полном серьезе пригрозил королю, что прострелит ему руку или ногу, если тот только посмеет войти в комнату его матери. Не должны принцы в двенадцать лет так разговаривать!..

Он почти кричал.

Я протянул ему платок:

– Руку перетяни. Кровь капает…

Он почти недоуменно поднял глаза и вздрогнул всем телом, увидев что-то за моей спиной.

И я медленно повернулся, уже зная, кого увижу.

Регил сидел у себя в кабинете и задумчиво смотрел в окно. Жена умирала. Но это его мало волновало. Ей давно было пора пододвинуться. Она слишком часто вмешивалась в дела королевства. Сейчас было важнее другое. Ему сообщили, что его старший сын, которого он изгнал из королевства с позором, возвращается.

Парень оказался хитрой бестией. Настоящим сыном своего отца, не признающим поражения и помнящим унижение. И его явно не остановит, что человек, который унизил его – его собственный отец.

Лилиан с виду изнеженное, капризное и бесхребетное создание, у которого как оказалось железная воля, властность и поистине семейная жестокость. Столько лет водить всех за нос. Король помнил эти сапфировые глаза, которые смотрели на него с насмешкой и вызовом. Он никогда не понимал, почему остальные не видят этого. И Регил отдавал себе отчет в том, что боится своего сына. Такие глаза как у него – не прощали. Однажды давным-давно он совершил ошибку. Король и сам не помнил, почему пошел на это. Наверное, во всем виноват вызов в глубине чистых сапфиров. С некоторых пор Его Величество просто ненавидел этот камень. Теперь тот же вызов горел в глазах его младшего отпрыска. С которым он в конце- концов повторил ту же ошибку, что и со своим первенцем.

Регил сцепил пальцы рук в замок. Лилиан стал непредсказуемым фактором. Он мог выкинуть все, что угодно. Король в глазах старшего сына видел настоящее безумие еще тогда, два года назад. И понимал, что он вернется во что бы то ни стало.

От размышлений его оторвал скрип двери.

– Я же приказал меня не беспокоить! – рявкнул он.

Слуга в дверях низко поклонился, дрожа от ужаса.

– Ваше Величество, Вы велели доложить о капитане Раине, как только он появится.

Король приподнялся за столом.

– Зови немедленно.

Воин отодвинул слугу за спину и закрыл за собой дверь. Его почти мертвые змеиные глаза смотрели на своего повелителя.

– Ну? – выдавил из себя Регил.

– Я не успел его перехватить. Он пришел со стороны владений Черной Ложи. И его встретил наследный принц.

– Кириан? – король выпрямился.

– Да, оба сейчас в покоях королевы.

– И ты только сейчас сообщаешь мне об этом?! – сверкнули серые глаза.

– Я торопился, как мог, Ваше Величество, – опустил глаза воин.

– Ладно, – Регил вышел из-за стола. Никто не мог назвать его трусом. – Что ты успел выяснить?

– Немного, – хмуро отозвался воин. – Он как сквозь землю провалился некоторое время назад. Почти год его вообще нигде невозможно было найти.

– Но хоть что-то ты смог выяснить?! – в глазах короля разгоралось яростное пламя.

Тот медленно кивнул:

– Его сопровождает главнокомандующий Черной Ложи. И… он носит одежды и знаки жреца Лейлы…

– Что?!!