— Однако похититель мистера Соломона уверен, что выможете открыть реально существующий портал.

Лэнгдон вздохнул:

— Он допустил обычную для фанатиков ошибку — перепуталметафору с реальностью.

Точно так же начинающие алхимики напрасно бились над превращениемсвинца в золото, не понимая, что это метафора открытия истинных человеческихвозможностей: серый, невежественный разум превращается в просветленный.

Сато указала на руку.

— Если преступник хочет, чтобы вы открыли портал,почему он просто не скажет вам, где его найти? К чему весь этот театр? Зачемтатуированная рука?

Лэнгдон и сам задавался этим вопросом, и ответ былудручающий.

— По-видимому, похититель высокообразован, хотя инеуравновешен психически. Рука мистерий — священное приглашение, котороенеобходимо вручать в священном месте.

Сато прищурилась.

— Это Ротонда Капитолия, профессор, а не какое-нибудьсвятилище.

— Вообще-то, мэм, — сказал Лэнгдон, —историки бы с вами не согласились.

В эту минуту Триш Данн сидела перед мерцающей плазменной стенойи заканчивала работу над «пауком», вводя в строку поиска пять ключевых фраз.

«Пустая трата времени».

Без особого оптимизма она запустила «паука» и началаинтернет-рыбалку. В поисках точного совпадения ключевые фразы сголовокружительной скоростью сравнивались с текстами по всему миру.

Триш, разумеется, было интересно, зачем все это нужно,однако она уже привыкла к тому, что Соломоны никогда ничего не объясняли.

Роберт Лэнгдон с тревогой взглянул на наручные часы: 19:58.На сей раз улыбчивая мордочка Микки-Мауса не слишком-то его ободрила.

«Надо найти Питера. Мы теряем время».

Сато на минутку отлучилась поговорить по телефону, но вскоревернулась.

— Профессор, я вас задерживаю?

— Нет, мэм, — ответил Лэнгдон, пряча часы подманжету. — Просто я очень волнуюсь за Питера.

— Понимаю. Уверяю вас, лучший способ его спасти —помочь мне понять образ мыслей его похитителя.

Как раз в этом Лэнгдон сомневался, но было ясно, чтодиректор СБ ЦРУ отпустит его, только получив все необходимые сведения.

— Минуту назад вы заявили, что Ротонда — святилище,которое имеет отношение к Мистериям древности…

— Да, мэм.

— Объясните, что вы имеете в виду.

Лэнгдон понял, что должен тщательно отбирать слова иэкономить время. Он целыми семестрами читал лекции о мистическом символизме вархитектуре Вашингтона — один только Капитолий насчитывал несметное количествомистических отсылок.

«У Америки есть тайное прошлое».

Всякий раз, когда Лэнгдон рассказывал студентам обамериканском символизме, их ставило в тупик то, что истинные целиотцов-основателей не имели ничего общего с намерениями современных политиков.

«Судьба, которую прочили Америке, потеряна для истории».

Первоначально столицу этой страны назвали Римом, реку —Тибром, а на ее берегу возвели город храмов и пантеонов, украшенныйизображениями великих богов и богинь — Аполлона, Минервы, Венеры, Гелиоса,Вулкана, Юпитера. В центре города, как во многих античных городах, основателиустановили египетский обелиск — вечную дань уважения древним. Он был выше дажекаирского и александрийского и поднимался в небо на пятьсот пятьдесят пятьфутов (больше чем на тридцать этажей) — хваля и прославляя полубога, чьеимя позже стало названием столицы.

Вашингтон.

Теперь, несколько веков спустя, несмотря на отделение церквиот государства, Ротонда пестрила античными религиозными символами. Ее украшалобольше дюжины изображений разных богов — в римском Пантеоне и того меньше.Конечно, в 609 году последний стал христианским храмом, но этот пантеон никто иникогда не переосвящал. Следы его истинной истории оставались у всех на виду.

— Как вам наверняка известно, — сказалЛэнгдон, — Ротонда выстроена по образу и подобию одной из самых почитаемыхмистических святынь — храма Весты.

— Вы о весталках? — Сато не верилось, что римскиехранительницы очага имеют какое-то отношение к американскому Капитолию.

— Храм Весты в Риме был круглым, с отверстием в полу,где непорочные жрицы постоянно поддерживали священный огонь.

Сато пожала плечами:

— Ротонда тоже круглая, но никакой дыры в полу я не вижу.

— Верно, однако долгие годы в самом центре зала былоотверстие — именно там, где стоит рука Питера. Сейчас еще можно разглядетьследы ограждения — его установили, чтобы посетители не проваливались в дыру.

— Что? — Сато присмотрелась к полу. — Первыйраз слышу.

— Похоже, он прав. — Андерсон указал на выпуклыеметаллические бляшки в полу, расположенные по кругу, на месте прежнихстолбов. — Я даже не подозревал, что это такое.

«Вы не одиноки», — подумал Лэнгдон и представил, кактысячи людей, включая известных конгрессменов, каждый день ходят по Ротонде идаже не догадываются, что в былые времена они упали бы под пол — в КриптуКапитолия.

— Дыру заделали, но долгое время посетители моглизаглянуть в нее и увидеть костер, горевший внизу.

— Костер? В Капитолии? — удивилась Сато.

— Ну, скорее, факел — вечный огонь, превращавший этотзал в современный храм Весты. В Капитолии была даже весталка — федеральнаяслужащая, именуемая Хранителем Крипты, которая благополучно поддерживала огоньв течение пятидесяти лет, пока — по милости политиков, религиозных деятелей ииз-за дыма, якобы наносившего ущерб зданию, — от этого не отказались.

И Андерсон, и Сато не на шутку удивились.

Сегодня единственным напоминанием о священном пламенислужила четырехконечная звезда, вмурованная в пол этажом ниже — символамериканского вечного огня, однажды пролившего свет знаний на все четырестороны Нового Света.

— Так вы считаете, что похититель Питера Соломона этознал? — спросила Сато.

— Конечно. И не только это. По всей Ротонде размещенысимволы, отражающие веру в Мистерии древности.

— Тайная мудрость… — с неприкрытым сарказмомпроговорила Сато. — Знания, дарующие человеку божественные способности.

— Да, мэм.