— Не очень-то они соотносятся с христианскими устоямиСоединенных Штатов.

— Возможно… Однако это правда. Превращение человека вбога называется «апофеозом». Известно ли вам, что эта тема — превращениечеловека в бога — ключевой элемент системы символов Ротонды?

— Апофеоз? — всполошился Андерсон, словно услышалчто-то знакомое.

«Он тут работает. Он знает», — подумал Лэнгдон икивнул.

— Да, «апофеоз» дословно переводится как«обожествление». Слово происходит от древнегреческого «apo» — «становиться» и«theos» — «бог».

— «Апофеоз» означает «становиться богом»? —изумленно проронил Андерсон. — Я понятия не имел.

— Я что-то упускаю? — вмешалась Сато.

— Мэм, — сказал Лэнгдон, — самая большаякартина в этом здании называется «Апофеоз Вашингтона». На ней изображенопревращение Джорджа Вашингтона в бога.

Сато недоверчиво скривилась.

— Не видела я здесь такой картины.

— Еще как видели! — Лэнгдон поднял указательныйпалец. — Она прямо у вас над головой.

В 1865 году итальянский художник Константино Брумидизакончил «Апофеоз Вашингтона» — фреску площадью четыре тысячи шестьсот шестьдесятчетыре квадратных фута на своде капитолийской Ротонды.

Брумиди, прозванный «Микеланджело Капитолия», притязал наРотонду так же, как Микеланджело притязал на Сикстинскую капеллу: расписавсамое обширное полотно зала — то есть его потолок. Как и Микеланджело, многиесвои работы Брумиди создал в Ватикане. Однако в 1852-м художник эмигрировал вАмерику, предпочтя крупнейшей мировой святыне святыню новую: американскийКапитолий, который теперь весь украшен образцами его творчества — от тромплея вкоридорах Брумиди до карнизов на потолке в покоях вице-президента. Однаковеличайшим шедевром живописца принято считать огромную фреску на своде Ротонды.

Роберт Лэнгдон поднял глаза на великолепный потолок. Обычноему нравилось наблюдать за реакцией студентов на диковинную роспись, однакосегодня он чувствовал себя как в страшном сне, который только предстоялопонять.

Директор Сато стояла рядом, подбоченившись, и хмуроразглядывала высокий свод. Ее, по-видимому, обуревали те же чувства, что имногих, кто впервые смотрел на картину в самом сердце Америки.

Полная растерянность.

«Вы не одиноки», — подумал Лэнгдон. Большинству людей«Апофеоз Вашингтона» казался все более странным по мере того, как ониприсматривались к фреске.

— На центральной панели изображен Джордж Вашингтон, —пояснил Лэнгдон, указав на середину купола. — Как видите, ему прислуживаюттринадцать дев, а он, в белых одеждах, возносится на облаке над простымисмертными. Это миг апофеоза… то есть превращения Вашингтона в бога.

Сато и Андерсон промолчали.

— По периметру расположен ряд странных, архаичноговида, изображений: древние боги сообщают нашим отцам-основателям передовыезнания. Вот Минерва дарует вдохновение нашим величайшим изобретателям — БенуФранклину, Роберту Фултону и Сэмюэлу Морзе. — Лэнгдон показал на каждогопальцем. — А здесь Вулкан помогает нам построить паровой двигатель. РядомНептун показывает, как проложить трансатлантический телеграфный кабель. Здесьизображена Церера, богиня урожая и плодородия (от ее имени происходит английское«cereal», «злаки»); она восседает на механической жатке Маккормика —изобретение этой машины позволило Америке стать мировым лидером в производствепищевых продуктов. Словом, на этой фреске более чем открыто показано, как людиполучают от богов великую мудрость. — Лэнгдон посмотрел на Сато. —Знание — сила, а правильное знание позволяет человеку творить чудеса иуподобиться богу.

Сато перевела взгляд на профессора и задумчиво потерла щеку.

— Чтобы проложить телеграфный кабель, богом быть ненужно.

— В наше время — нет, — ответил Лэнгдон, — нознай Джордж Вашингтон, что люди смогут говорить друг с другом через океаны,летать со скоростью звука и однажды ступят на Луну, он бы решил, что мы сталибогами и умеем творить чудеса. Как писал футуролог и фантаст Артур Кларк,«любая достаточно развитая технология неотличима от магии».

Сато в задумчивости поджала губы. Она взглянула на руку,затем подняла глаза к потолку.

— Профессор, вам сказали, «Питер укажет путь», верно?

— Да, мэм, но…

— Андерсон, — Сато отвернулась от Лэнгдона, —можно взглянуть на фреску поближе?

Тот кивнул.

— Да, по периметру свода установлены мостки.

Лэнгдон увидел прямо под фреской крошечные перила ипохолодел.

— Вовсе не обязательно туда подниматься…

Лэнгдон уже бывал на этих мостках, когда приехал в Капитолийпо приглашению одного сенатора и его жены. В тот день он чуть не упал в обморокот страха: высота была головокружительная, а мостки ненадежные.

— Не обязательно? — вопросила Сато. —Профессор, наш преступник убежден, что в этом зале есть некий портал, способныйсделать его богом; на потолке нарисован человек, превращающийся в бога; именнона эту картину указывает кисть Питера Соломона. Вам не кажется, что все так ипросит нас подняться к фреске?

— Вообще-то, — вмешался Андерсон, поглядев наверх, —мало кому известно, но в куполе есть шестиугольный люк, который открывается,как портал. Можно заглянуть в него и…

— Постойте, — перебил его Лэнгдон, — вы непонимаете. Преступник имел в виду метафорический портал, которого не существуетна самом деле. И фраза «Питер укажет путь» тоже иносказательна. Этот жест —рука с вытянутыми указательным и большим пальцами — известный символ Мистерийдревности, он встречается во многих произведениях искусства. К примеру, егоможно увидеть на трех самых известных зашифрованных картинах Леонардо да Винчи:«Тайная вечеря», «Поклонение волхвов» и «Иоанн Креститель». Это символмистической связи человека с Богом.

«Как внизу, так и вверху». Странные слова безумца началиобретать для Лэнгдона смысл.

— Первый раз его вижу, — буркнула Сато.

«Тогда хоть раз включите спортивный канал», — подумалЛэнгдон. Ему всегда было забавно видеть, как профессиональные спортсмены,благодаря Бога за тачдаун или хоумран, воздевают руку к небу. Интересно, многиели из них догадываются, что это дохристианская традиция признания высшеймистической силы, которая на короткий миг превратила их в бога, способноготворить чудеса?