наглость терпеть уже не было сил, поэтому я отпустил бывшего спасителя и что было сил двинул громиле в челюсть.

Тот даже не покачнулся, но и сдачи в ответ не дал, бросившись ловить Эдуарда.

— Макс... черт, — шпиона очень расстроило все происходящее. — Так же нельзя.

— Если эта сволочь что-то знает — а он что-то знает, будь уверен! — все это не просто так. Они правы, — я кивнул в сторону сидевших в «доджах» парней, — здесь все не так, все не как обычно!

— Ну вы там закончили, нет? — стекло опустилось и показалась голова майора. — Хватит уже петушиться, разберетесь потом, когда груз заберете.

Я глубоко вдохнул и выдохнул. Эд поправил одежду и кивнул:

— Нормально. Давайте закончим с этим.

С этого момента я не сводил с него глаз. Его фраза про причинно-следственные связи в контексте нашего обмена звучала совсем недвусмысленно. Он должен был пойти не так. А мне предстояло предугадать нужный момент и все исправить.

Глава 20. Разрыв

Нехотя вояки вышли из теплых салонов «доджей».

— Раз вы новенькие, объясняю процедуру, — пробурчал майор. — Нам — конверты. Вам — ключи от машин. В каждой ровно тонна. Традиционно списанная на продажу британцам. Так что следов нет. Только нам морока, — добавил он чуть тише. — Ну? Где документы?

Павел едва заметно кивнул и я, пройдя те несколько метров, что разделяли нас и военных, отдал плотный конверт. Майор осмотрел его со всех сторон, проверяя, не вскрывался ли он, а потом удовлетворенно кивнул.

— Держи, — он сжал двумя пальцами брелок ключей от «доджа». Я протянул ладонь и теплый брелок упал на нее.

Ко мне подошел Трубецкой. Как мы вдвоем приехали, так и уезжать будем вдвоем — без пересечений внутри групп, чему я очень радовался. Ротация меня и на старой работе не радовала, а в шпионских играх могла оказаться смертельно опасной.

— Теперь ты, — майор указал своим людям на Эда. Тот сделал лишь пару шагов, но не успел достать документ.

Из-за нестройных рядов, едва заметная, а если бы стояла на месте, то никто бы ее и не увидел, выехала полицейская машина. Выключенные сигнальные огни и сирена давили даже сильнее, чем если бы автомобиль сиял, как новогодняя елка.

Полицейская «шкода» тормознула рядом с нами. Похоже, кто-то из бдительных горожан сообщил о подозрительных людях. Двое патрульных вальяжно вышли и осмотрелись:

— Надеюсь, что вы тут просто собрались поговорить? — спросил один из них.

— Конечно, командир, — тут же крикнул ему майор, неловко улыбаясь. — Давно с друзьями не виделись, решили собраться.

— Внедорожный клуб, что ли? — задал вопрос второй, предварительно шмыгнув носом и харкнув на снег. Затем он, чтобы мы лучше его поняли, указал на «доджи».

— Да... да, клуб, — продолжил майор. — Думаем, куда нам лучше по первому снегу прокатиться.

Три стороны. Двое, четверо и четверо. Или двое против восьмерых, если у вояк есть полномочия устранить любую угрозу. Или двое полицейских прикидываются, а на самом деле — это подкрепление. Тогда получится четверо против шестерых.

Плюс разбитие на группы. Или еще один вариант — в любой четверке есть предатель. И тогда опять три стороны, но уже примерно поровну. Либо он сам по себе. И тогда все равно явного перевеса нет.

Все это табуном пронеслось у меня в голове, пока патрульный думал над крутым ответом:

— Может, вы лучше прокатитесь куда-нибудь отсюда прочь? — спросил второй. — Нефиг тут ошиваться. Здесь стоянка, а не бездорожье.

— Мы договорим и уедем. Пять минут, — миролюбиво предложил Павел.

— В другом месте договорите, — нахмурился второй полицейский. — Давайте отсюда, живо.

— Погоди их гнать, документы бы проверить надо, — словно вспомнил первый. — Вдруг страховка просрочена.

— Я что-то надписи «ДПС» не вижу, — сердито отметил майор.

— Умничаем, да? — быдловато заявил служитель закона.

Один короткий кивок военного ускорил процесс. Его подчиненный, который должен был забрать документы у Эдуарда, приблизился к нему вплотную, повернувшись спиной к полицейским.

Зато я все видел. Видел, как мужчина протянул руку за конвертом. Видел, как Эд уже собрался его доставать.

— Я сказал, документы готовим, глухие что ли?

Эдуард оттолкнул военного в сторону, вытащив пистолет, вскинул его и, почти не целясь, выстрелил. Самый болтливый полицейский тут же упал на снег. Но раненый, к тому же легко, тут же схватился за рацию и принялся в нее что-то бормотать, одновременно с этим пытаясь достать из кобуры пистолет.

Второй успел среагировать и даже взял цель — автомат висел у него на груди. Но Эд оказался более проворным и даже более метким. В этот раз он успел прицелиться, и пуля прошла чуть ниже шеи, заставив полицейского изойти кровью до того, как он упал.

Бойня на этом не прекратилась. Первому удалось достать пистолет, и он принялся палить во все стороны — совсем безрезультатно, но все же мы втроем укрылись за «доджем». Майор тихо матерился и постоянно выглядывал из-за автомобиля, я же стоял так, чтобы оставаться вне поля зрения полицейского.

При этом я видел Эдуарда и военного, который находился с ним рядом. На открытом пространстве негде было спрятаться, поэтому последний явно собирался достать оружие — засунув руку по локоть за куртку. Громила-напарник спрятался за его спиной и не собирался даже пригибаться, уверенный в том, что его не настигнет ни одна пуля.

В то же время сам Эд, такой же уверенный, целился долго и старательно. Прошло несколько долгих секунд, пока он не спустил курок, прострелив череп полицейскому. Добавив картине еще больше красного, согнул потом руку в локте, прижав пистолет к груди.

— Конверт, — услышал я голос военного. Брелок звякнул в его ладони. Секунда — и обмен будет завершен. Но Эдуард медлил.

— Конверт? — переспросил он, глядя то на оружие, то на тела полицейских перед собой, то на военного. Вдали слышался вой сирен.

Затем он посмотрел в мою сторону и подмигнул. И всадил пулю в военного, перехватив из слабеющих пальцев ключи от автомобиля.

— Нет-нет-нет, — он тут же перевел оружие на майора. — Если кто-нибудь шевельнется, застрелю еще одного.

Его помощник тут же выудил два ствола, взяв на мушку остальных.

— Какого черта! — крикнул Трубецкой. Рев сирен усиливался — я