— Уверен? — с надежной в голосе спросил я. Волновать родителей совсем не хотелось.

— Увидишь за ужином, что я совершенно прав.

И, как оказалось, Трубецкой действительно верно оценил ситуацию. Родители настолько привыкли к тому, что я мало контактировал с ними, что думали, будто я в полном порядке. Ровно с того момента, как видели меня в больнице и им сказали, что меня скоро выпишут.

— Так ничего серьезного не было, сынок? — матушка разложила на столе четыре порции картофельной запеканки с курицей, немного нарезки и овощной салат.

— Все было в порядке, мам, — я улыбнулся, но она посмотрела на меня слишком внимательно:

— А что с лицом? — строго спросила она.

— Что с ним не так? Нормально все.

— Шрамы новые.

— А, так то секция, мам, — расслабился я. — Тренируемся, но я уже давно не езжу по соревнованиям. Так что это все безопасно.

— Внимательнее надо быть, — прозвучало напутствие. — А что за новая работа? Твой папа сказал, что ты устроился на новую работу. На государство? В смысле, в администрацию?

— Берите выше, — лукаво подмигнул Трубецкой.

— В областную? — ахнула мать, а отец закашлялся, подавившись запеканкой. — Как же его взяли, если у него диплома нет!

Шпион, не поведя бровью, накинулся на картошку, чтобы потянуть время.

— Простите, это очень вкусно, — он свел на нет нарастающий градус нетерпения. — Но вы не угадали. У парня просто талант к ведению переговоров, поэтому он пополнит наш дипломатический корпус.

Новость о моем «назначении» почтили продолжительным молчанием. Заговорили лишь в момент, когда у отца вилка звонко ударилась о стол.

— Дипломатический корпус?

— Да-да, сперва помощником, а дальше — как пойдет, — врал, не краснея, Трубецкой. — И, само собой, на первых порах ничего сложного. Прибалтика. Или Восточная Европа. Куда-нибудь туда.

— Ты же не знаешь их языка! — ахнула мать.

— Переводчики у нас есть. А потом ускоренный курс языка. Знаете, у нас ведь не каждый день переговоры. Есть и свободное время. С планированием у Максима очень хорошо...

— Погодите, а как вы его нашли? — нахмурился отец. — Едва ли он подавал документы на такие должности. Не помню я за ним дипломатических фокусов!

Теперь Трубецкой смутился — я видел это по его лицу. И выдал первое, что пришло мне в голову:

— Так они оказались нашими клиентами на моей старой работе. Позвонили, узнали цены, предложили поучаствовать в тендере, мы согласились. Пока договаривались, мои деловые качества оценили по достоинству. И Андрей Геннадич меня отпустил. Правда, долго сопротивлялся.

— Ну и ну! — воскликнул отец. — Вот это история! Будет, что рассказать на работе! Молодец, сынок! — он перегнулся через стол и потрепал меня по плечу. — Надо же, как ты удачно попал!

Очень удачно я попал, подумал я, тихо радуясь прокатившей истории. Не очень складной и лживой насквозь, но, глядя на счастливые лица родителей, я думал, что Трубецкой был совершенно прав.

Глава 17. Трудно быть оптимистом

Несмотря на радушный прием, долго задерживаться мы не собирались. Я радовался встрече с родителями, которая, как я подозревал, может стать последней.

Они задавали множество вопросов, интересуясь, в том числе, и моей успеваемостью тоже. Самое забавное, что я, как заочник, даже ни разу не ходил на занятия с начала августа — и не планировал. А поскольку летняя сессия кончилась очень даже неплохо, отчасти благодаря материальной поддержке некоторых преподавателей, то я почти не соврал, сообщив, что диплом мне гарантирован.

Ведь я бы его получил, не случись того самого события. Пришлось и про дом тоже рассказать — чтобы не переживали, получив информацию от других людей. Уж лучше про это сообщу я. Но эту новость родители пропустили мимо ушей, все еще пребывая в эйфории от моего «назначения».

И пока тема не ушла в сторону, для меня неподходящую, мы с Павлом засобирались. Мама вскользь упомянула Лизу, мою бывшую, но я не стал поддерживать разговор, а шпион тактично напомнил, что у нас впереди еще много дел.

— Оставались бы у нас, — радушно предложили родители почти что в один голос.

— Нет-нет, — вежливо отказался Трубецкой. — У нас впереди много дел.

— Но на дворе уже ночь...

— Используем все свободное время. Ситуация сейчас такая, что отдыхать некогда, — шпион отвесил неглубокий поклон матери, пожал руку моему отцу, собрался и вышел, оставив меня наедине с родителями.

Они не знали, что еще можно мне сказать, поэтому просто улыбались. Буквально светились от счастья, а вместе с ними и я. Потому что был рад за них. И рад за Павла — его приход вместе со мной очистил его совесть. Это стало понятно, когда я сел в «мазду».

— Доволен? — спросил он меня, едва я схватился за ремень безопасности.

— Да. Спасибо. Ты тоже, кажется?

— Точно со своими пообщался, — шпион казался мне другим. Более человечным. — А теперь нам с тобой действительно пора заниматься делами.

— Обмен, — хмыкнул я. — Суть которого нам неизвестна. А вдруг меня надо выменять?

— Насмешил, — шпион действительно фыркнул. — Нет, явно не тебя.

— Но ты же не знаешь. А что, логично. Привез попрощаться с родителями. В Империи я действительно перешел дорогу сам знаешь какому человеку. И вот меня насовсем сотрут там. И ликвидируют здесь.

— Фантазер ты, Макс. Обмен физическими грузами. Всегда речь была о «чем-то», но не о «ком-то».

— Хорошо, но ты же знаешь, как это должно выглядеть? Не просто так ведь тебя отправили, без инструкций.

— Проходит все стандартно, — пояснил Трубецкой и, аккуратно развернувшись в тесном дворе, заставленном автомобилями, направился в сторону проезжей части. — Мы встречаемся в условленном месте, проводим проверку и обмен.

— И что, ни разу не было сбоев?

— Если схема работает три года, то наверняка она себя зарекомендовала, — ответил шпион, не подвергая сомнению ее правильность.

— Тогда рассказывай, что нам надо сделать.

— Все просто. Мы помогаем тем, кто делал это уже не раз. Две группы, две пары. Основная и второстепенная.

— Та-а-ак, — протянул я. — Это уже звучит не так просто, как я предполагал. Зачем две группы?

— Подстраховка, это первое.

— Но два человека