Впереди нас ждал обмен. В светлое время дня, когда вокруг полно людей. И полно свидетелей, а значит — все будет нормально.

Или каждый из встреченных нами может оказаться противником, который сработает на другую сторону обмена. В конечном счете каждый хочет, чтобы обмен был максимально выгодным. Если можно получить что-то, не отдавая взамен ничего, то почему бы так не сделать?

— А ты уверен, что за все эти годы они не прощупали ваши слабые места? — снова задал я вопрос. Шпион тоже сидел, задумавшись.

— У нас не может быть слабых мест в таких вопросах, — отозвался он. — Обмены ведутся не просто так. Это — безопасность страны. Все продумано. И никто не просит ничего сверхъестественного.

— Ладно, — я закончил с расспросами, потому что и сам видел, что Трубецкой либо не желает разговаривать, либо попросту не посвящен в детали до конца.

Но и ждать впустую тоже не горел желанием. В итоге, убив на бесполезные размышления по меньшей мере еще полтора часа, я уснул.

— Барон, подъем, твоя бригада тебя ждет! — пинок достался матрасу, но волнующиеся пружины я ощутил очень хорошо.

— Бригада? — я едва разлепил глаза. — Какая?

— Боевая единица. В случае военных действий барон может заместить руководящего офицера даже без отсутствия должного опыта — считается, что люди все равно за ним пойдут.

— А если есть опытный солдат?

— Только если сам барон передаст ему командование, официально и прилюдно. Все остальное не считается.

— Сложно-то как, — простонал я и ушел в ванную.

В такой день можно было и попроще побудку устроить, а не изобретать историй про бригады и прочие боевые единицы. Низкое ноябрьское солнце светило в маленькое окно в ванной, явно пытаясь придать мне бодрости духа и прочих нематериальных благ. Безуспешно.

Предчувствия за ночь не изменились совершенно. По одной причине — если бы все должно было пройти хорошо, меня бы не отправили сюда в бессознательном состоянии. Упоминать это при Павле было бесполезно, и я сел в старую «мазду» на пассажирское сиденье, положил в бардачок документы, которые мы предусмотрительно взяли с собой в номер, и вздохнул.

— Трогай, шеф, — скомандовал я. — Вези своего бригадира.

Трубецкой лишь хмыкнул. Веселость его как рукой сняло. Мы сразу же направились на просторную стоянку. Сперва мы встречались со второй группой, а потом уже совершали обмен.

В назначенном месте нас ждал второй автомобиль примерно того же возраста.

— Эд? — удивился я, заметив знакомое лицо на пассажирском сиденье. Водителя я не знал.

Видел я его лишь единожды — когда Павел взял его себе в помощники, чтобы помочь мне, а потом и Ане.

— Привет, барон, — махнул он мне без тени улыбки на лице. — И вы здесь. Будете убалтывать ту сторону или попробуете нам помочь другим образом?

— Мне кажется, я здесь просто занимаю место четвертого участника.

— М-да? Что ж, тоже дело! — Эд вышел из машины, засунув второй конверт, аналогичный моему, под голубой пиджак. Там же я заметил пистолет.

У водителя я тоже увидел оружие и до меня только что дошло, что сам я до сих пор не вооружен.

— Готов? — Павел почти бесшумно оказался рядом со мной, и я вздрогнул от его голоса. — Нервничать не стоит. Я же тебе говорил — все пройдет, как по маслу!

— Идем? — окликнул его Эд, и шпион кивнул:

— Сейчас, — он повернулся так, чтобы никто не видел, и передал мне «шершень». — Второго нормального пистолета у меня нет, но если что-то пойдет не так...

— Ты же говорил, что уверен, — перебил я, забирая оружие и сразу же сняв его с предохранителя, — уверен во всем.

— Лучше перебдеть, — он хлопнул меня по плечу и передал конверт. — Неси лучше ты. Пусть мои руки будут свободны.

Резкая перемена настроения меня насторожила, как и появление Эда. Множество мелких деталей, не складывались в общую картину, но зудели — точно долгое время сжимал ладонями стекловату.

Оружие я сунул в карман брюк. Можно изображать нахального типа и при этом в случае необходимости быстро выстрелить.

Павел зря переживал — оружие в его классическом исполнении очень заметно в кармане, да и кобура оттопыривает. Даже черный цвет не спасет на ярком свету дневного солнца.

Мы шли мимо неровных рядов автомобилей. Вел Эд, за ним следовал Павел.

— Странно, что кто-то знает, куда идти, а кто-то — нет, — шепнул я Трубецкому. — Ты не находишь?

— Я тоже знаю, куда идти. Но у нас стандартное условие не разглашать это до момента встречи. Ты же мой помощник.

Все эти хитрости мне уже порядком надоели, поэтому я постарался отвлечься и сосредоточился на поиске места встречи. Как вообще можно что-то организовать в этом хаосе?

Я прекрасно знал, что на стоянке есть разметка — точно по линейке вычерченные парковочные места. В итоге, стоило мне чуток отвлечься, как я рисковал наткнуться на торчащий капот или багажник очередного неумехи.

Место обмена я тоже никак не мог увидеть именно по этой причине. Мне представлялись серьезные иномарки и бравые ребята или фургоны — но ничего хотя бы отдаленно похожего я не видел.

— И долго нам еще идти? — спросил я, когда мы отошли с третьего ряда, где припарковались, к восьмому. Торговый центр оставался за нашими спинами, а на стоянке в этом месте машин становилось все меньше.

— Совсем рядом.

— Чего ты боишься, барон? — снова подал голос Эд. — Ты-то уж точно не продешевишь, раз просто за компанию с нами.

— О чем ты? — спросил я. Люди, которых давно не видишь, завели себе дурацкую привычку менять отношение к себе в худшую сторону. — С чего бы мне продешевить?

— Так ведь ты несешь конверт. Эта ценность, с которой все вокруг носятся. Стопка бумажек, которую мы меняем сами неизвестно на что. Просто потому что так надо.

— Потише, — пригрозил ему Трубецкой.

— Да, конечно. Я забыл, простите. Все на благо Империи. И ничего нельзя оставить себе. Ни бумажки, ни монетки.

— Как строго, — саркастически заявил я. — Никакой мотивации для участия, правда?

— За полтора рубля в месяц я рискую каждый день своей шеей. Если помнишь, барон, мой друг погиб, спасая тебя.

— Ты хочешь