Все идет прахом, мир каждый день становится другим. Все переворачивается, усложняется и бороться становится все сложнее. Еще четыре месяца борьбы в одиночку. Я ведь выдержу, я сильная – все остальное просто временно.

– От Ваньки письмо пришло, – улыбнулась, вспоминая строки, которые читала всю ночь напролет. Сколько раз? Сто? Сто пятьдесят? Пока наизусть не выучила каждое слово, написанное ровным мелким почерком. Весточки от него для меня самое желанное. Каждое письмо сложено аккуратно в ящик стола. Каждое перечитано до дыр, в каждом плывущие строчки букв от моих слез. Когда читаю его «люблю», «моя Ляля», «моя девочка» душа на части рвется. Только в эти моменты я позволяю себе слабость, только тогда раскрываюсь и реву ночами напролет, закусив рукав кофты.

Порой накатывает так сильно, что бью кулаками о стену. Физическая боль помогает чуть-чуть. Унимает боль, разгорающуюся внутри. С каждым новым его письмом я словно заряжаюсь. Знаю, что не одна. Я чувствую его боль, его нужду во мне. Я думаю о том, что Чижу еще сложнее, чем мне, и успокаиваюсь. Уговариваю себя не плакать. Уговариваю быть сильной, мудрой.

Катя улыбнулась в ответ на мои слова.

– Как у него дела?

– Хорошо, служит. Ждет приказа. Через две недели у него день рождения. Говорит, увольнение сможет выбить, если я приеду. Вот только теперь не на что…

– Ален, а почему ты ему не скажешь о трудностях? Почему молчишь? Он бы помог?

Мы устраиваемся на лавочке в парке. Я устало прикрываю глаза.

– Как поможет, Кать? Нервничать будет, да и только. Ты же знаешь, что сейчас он ограничен во всем. Вот когда вернется, тогда и расскажу. Будем вместе бороться…

Катя вздыхает. Сейчас всем сложно, и ей тоже. Отец заболел, денег не хватает ни на что.

Все стало портиться с уходом Чижа в армию. Первые месяцы еще более или менее держалось все. Ржавый часто заходил, помогал деньгами. Говорил, что дела идут нормально, что к возвращению Чижа бизнес будет процветать. А потом Олег пропал. Мой дедушка заболел, как итог, парализовало половину тела. Я не могла бросить его, ушла с подработки, в институт ходить просто не было времени. Деньги уходили на жилье да лекарства. А потом рванул дефолт. Все, что мне оставил Чиж, превратилось в пыль, которой хватило на пару месяцев жизни. Дедушке было все хуже, врач сказал, что нужна операция. Собрав последние деньги, я отдала их доку. Дед умер, и я осталась абсолютно одна.

На похоронах появился Ржавый. Сунул мне пару купюр, сказал, что дела не очень. Просрали они весь бизнес Чижа. Отобрали у них рынок, да остальные точки. В городе во всю шел передел, заехали новые бандиты и подмяли все под себя. Чиж сильный, умный, он бы никогда не допустил такого. А Олег просто все сдал. Степу убили. Ржавого посадили за разбой и сидеть ему теперь долго. Кстати, за решетку его посадил тот самый Морозов.

Вот так и рухнуло все в один момент. Дело Чижа, вся его банда, наши деньги и мой дед. Потом отчим проиграл в казино приличную сумму денег, мать продала наш дом и наглым образом въехала в оставшееся после дедушки жилье. Теперь мне туда путь закрыт. Так я и осталась в квартире Чижа.

Кое-как закрыв последнюю сессию, надеялась, что удастся съездить к Ваньке в часть. Увидеться с ним хочу, побыть наедине. Мне так нужна была эта передышка. А теперь я ничего не получу. И встречусь с Чижом не раньше, чем через пять месяцев.

– Так, подожди, не ной, – вдруг подскакивает с места Катя. – У меня идея есть.

Мало верится в то, что она что-то дельное скажет. А вдруг?

– Излагай.

– Ты же знаешь, что у нас загородный клуб открылся. Открыл его Арслан…

– Тот самый, под которым теперь город?

– Да, – кивнула Катя. – Там собирается огромная тусовка. Будет много крутых, помимо наших, из соседних городов. Типа сходки, только с бабами и алкоголем. Там нужны девочки в обслугу.

Я осекла ее взглядом.

– Я не проститутка…

– Ты дура, что ли? – обиженно воскликнула Катя. – Официантки нужны. Алкоголь разливать, еду подносить.

– Не знаю, стремно как-то. Такие компании обычно наглые и ведут себя как свиньи.

– Ляль, да кому ты нужна? У них там шалав будет море. У Арслана пацаны самые щедрые на бабки, да и он не обидит. Разве ты не хочешь за один вечер двойную зарплату получить? Зато к Чижу смотаешься. Да и я вместе с тобой буду. Отработаем спокойно. Чего переживаешь-то?

Я задумалась. Если все так, как она говорит, может, и правда стоит согласиться?

– Если у них там телок море будет, оденемся поскромнее. А от работы руки не отсохнут.

Катя закивала согласно.

– Тогда напишу сегодня Ваньке, что приеду, – улыбнулась, чувствуя, как внутри все дрожит от предвкушения.

– Еще и на подарок ему хватит!

– Тогда я звоню Дашке. Она занимается организацией мероприятия. И все будет как надо.

Мы прощаемся с подругой, а я мчусь домой. Нужно успеть до закрытия почты отправить ему послание. Думаю о том, что работа официанта ни капли не пугает. Всего один вечер обслужу столики и увижусь с ним! Похоже, сегодня ночью снова не усну. Слишком взволнована.

Чиж

Бл*ть, дико хотелось курить. Спина уже раскалывалась от лежания на твердых нарах. Поднялся на ноги, размял шею. Два шага вправо, два влево -вот и вся камера. Чертова губа, седьмой день здесь в заточении, уже башню сносит в этом аду.

– Чижов! – крикнул сержант со стороны коридора. Подошел к двери.

– Все, свобода, Чижов, выпускают, – раздался щелчок, дверь открылась, глаза резануло ярким светом.

– Наконец-то, – вышел из камеры, быстрым шагом направляясь к выходу.

Сегодня было тепло. Солнечные лучи приятно согрели озябшее тело. Спать на цементе – по-любому не мое.

– Ну че, боец. Какой по счету залет? – хохотнул сержант, протягивая мне сигарету. Подкурил, затянулся, выдыхая через ноздри едкий дым.

– Десятый.

Осмотрелся по сторонам. Со столовки к нам шел Дикий с Щербиным.

– Здорово, малой, – Дикий пожал руку. – Че, как оно?

– Да выспался на два года вперед. Там же делать больше нечего, даже не потренируешься, в нору, бл*ть, запихнули.

Дикий заржал.

– Тренироваться будем? Там пацаны лапы новые раздобыли.

– Не, Дикий. Моя сегодня приезжает, – не смог сдержать улыбки.

– Лялька, что ли? – хохотнул Дикий.

– Ага, – кивнул, хлопая по карману. Письма на месте. Все не выходит хранить, а вот два с ее фотографией таскаю постоянно. Маленькая моя, душу греет. Бл*ть, полтора года не виделись. Столько этой встречи ждали