На губах улыбка, а глаза грустные. И это как удар под дых. Сколько бы не спрашивал, отнекивается. Все хорошо и точка.

– Вообще-то я с любовью покупала. А ты вот так, – Алена хмурится, недовольно дуя губы. А я смеюсь. Поглаживая ее бедро, сжимаю слегка.

– Идем. Пить чай.

– Подожди, – Ляля подскакивает с постели.

Удивленный, остаюсь в постели, смотрю на ее бедра округлые, на волосы ее распущенные, которые до пояса уже достают. Руки так и зудят коснуться. Бл*ть, и как отпущу ее? Всего два часа и уходить нужно. Да и к черту бы все, забил бы и с ней укатил. Вот только потом что? Впервые не только о себе думаю. Теперь ответственность перед ней.

– Вот, – она подсаживается, протягивает мне небольшой сверток.

– Что это?

Смущена. Ее щеки начинают пылать.

– А ты открой и посмотри.

Раскрываю осторожно, не желая рвать бумагу. В ладонь падает серый массивный крестик на серебряной цепочке.

– С днем рождения, любимый, – она улыбается, с волнением смотря на меня.

– Подарок?

Я удивлен. Понимаю, что, скорее всего, последние деньги отдала за него, начинаю злиться.

– Ляль, зачем тратилась?

– Да перестань. Это ведь не золото, – она смущенно улыбается. – Серебро не так дорого. Зато будет с тобой все время, – Алена присаживается ко мне на колени, обнимает за шею, всматриваясь в глаза.

– Пусть бережет тебя, Чиж, когда меня нет рядом, – шепчет у самых губ.

От сказанного воздуха не хватает. В грудной клетке спирает все. Касаюсь ее губ, понимая, что никакие слова не смогут выразить мои чувства к ней.

– Ты – мой главный оберег, Ляль. Скоро мы вместе будем, и все наладится, слышишь?

В ее глазах слезы. Она улыбается, прячет лицо у меня на груди, чтобы не видел.

– Эй, перестань, – прижимаю к себе, укачиваю ее, словно ребенка. – Ну, в самом деле, осталось всего ничего. Полтора года разлуки. Самое страшное позади.

Она кивает, слышу, как шмыгает. Несколько минут мы сидим в тишине. Я укачиваю ее, сжимая в ладони крест. Никогда не был религиозным, но ее подарок не сниму с себя.

– Наденешь его на меня? – целую ее в висок, заглядывая в покрасневшие от слез глаза. Она кивает. Смахнув с глаз слезы, расстёгивает цепочку и надевает мне на шею. Металл ощущается приятной прохладой на коже. Я беру в руки крестик, кручу его меж пальцев.

– Спасибо, Ляль. Это лучший подарок, – улыбаюсь. А она подскакивает с кровати и, подцепив со спинки стула мой китель, накидывает его на голое тело.

– Ну, как я тебе? – кружится вокруг себя и смеется.

Мы идем на кухню. Ляля греет чай, рассказывает мне о новостях в городе, о пацанах. Я знал о случившемся, о смерти Степки. Жалко братву, но это жизнь. И никуда не денешься.

– Чиж, я не хочу, чтобы ты в криминал возвращался. Начни другую, новую жизнь.

Поднимаю на нее глаза. Вроде и правильные слова говорит, но что-то меня настораживает в сказанном ей.

– Сейчас времена другие, Ляль. Не будет криминала, слышишь? Мы откроем свой бизнес. Будем тачки продавать. Вся эта хрень с бандосами в прошлом.

Она кивает. Отводит взгляд. Не могу понять, что не так, но она словно отстранённая, словно и не верит моим словам.

– Ляль, ты веришь в нас?

Вместо ответа девушка обхватывает мои скулы и касается моих губ.

В дверь стучат. Бл*ть. Дикий приперся. Ляля уходит одеваться в ванную, а я отрываю дверь.

– Не помешал? – на лице идиотская улыбка.

Игнорируя его вопрос, начинаю одеваться. Друг доедает остатки торта.

– Посадишь в поезд ее, ладно? И пока не отправится, не уходи.

– Да не переживай ты так, – смеется Дикий. – Все будет тип-топ.

К нам выходит Алена. Она смущённо опускает взгляд в присутствии Дикого.

– Ален, это Митя. Мой друг.

– Привет, малая, – улыбается он, подмигивая.

Алена наливает и ему чай, последние пятнадцать минут до выхода мы проводим на кухне. У Мити увольнение до ночи, а вот мне быть в части уже через двадцать минут.

Автобус должен подъехать с минуты на минуту. И чем ближе расставание, тем тяжелее на душе. Мы на остановке, ждем, когда подъедет мой автобус. Дикий курит в сторонке, а я прижимаю ее к себе, вдыхая ее запах. Бл*ть, не думал, что так сложно будет. Ей богу, рыдать как ребенку охота.

– Чиж, едет! – кричит Дикий.

Ляля словно ото сна пробуждается. Глаза огромные, испуганные. Смотрит на меня, вцепившись пальцами в плечи.

– Вань.

– М?

– Вань, послушай меня, пожалуйста. И не забывай. Я тебя люблю, слышишь?

В голосе слезы. Еб*ть, я сам вот-вот расплачусь.

– Ляль, ты чего?

По щекам слезы текут, подбородок дрожит.

– Маленькая моя, ну хватит… – прижимаю к себе, а она отталкивает.

– Вань, ты просто запомни, хорошо? Это важно.

– Понял я. И помню всегда, – смахнул слезу, притянул к себе, прижался губами к ее виску.

– Я скоро приеду, слышишь? Потерпи, малыш. Чуть-чуть осталось.

Она кивает. Автобус подходит. Дикий уже орет, цапается с водилой, потому что тот пытается уехать. Крепко прижимаюсь к ее губам, хочу вкус ее сохранить подольше. Запрыгиваю в автобус, а она на месте стоит, не шелохнется.

– Иди. Вам на вокзал успеть надо! – кричу в открытую дверь.

Она качает головой.

– Ты езжай. Я еще чуть-чуть постою, посмотрю, – обнимает себя за плечи. Дверцы закрываются и Алена все дальше от меня. Рядом с ней Дикий, у него в руках сумка. Бл*ть, если бы не мой залет, увольнительный был бы больше. Провожал бы ее я, а не Митя.

* * *

Толчок в плечо выводит из мыслей. Едва сигарету не роняю. Оборачиваюсь, зло сверкнув глазами.

– Дикий, какого лешего?

Митя пожимает плечами, зажимая сигарету между губ.

– Чего опять напряженный? Все, свобода, Чиж! Поезд через… – он смотрит на запястье. – Через полчаса. Увидишься уже со своей Лялькой.

– Да душа у меня не на месте. Все четыре месяца ни весточки от нее. Бл*ть, уже что только не передумал, – устало потираю глаза ладонями.

Дикий сжимает мое плечо.

– Когда на поезд ее сажал, выглядела как влюбленная девчонка. Не надумывай, Чиж. Может, трудности какие, вот и не пишет.

Я покосился на него. Можно подумать, от этого объяснения мне легче должно стать. Самое дерьмовое, что и позвонить никому не могу. Разве что Ржавому на зону.

Прощаюсь с Диким, обещая не пропадать. Договариваемся встретиться на Новый год. Заскакиваю в вагон и, устроившись на верхней полке, просто отключаюсь. Закрываю глаза, представляя ее образ в нашу последнюю встречу.