мой разум, псионы смогли бы меня подчинить. И, черт его знает, чтобы я сейчас делал, но, вполне возможно, снимал бы с пленниц цепи.

Что вообще за хрень! У функций не было таких типов! Это не атака Лидера, не виар Наставника, это вообще не пойми что такое! Пришельцы ввели в бой новые войска? Если так, то паршиво, бороться с ними будет очень нелегко. Только представить — несколько таких сучек могут полностью вывести из строя боевую группу! Это будет покруче Чистильщика! Какой-то Лидер на максималках, да еще гибрид с Наставником, если я правильно понимаю суть вторжения.

Но как они попали в плен к людям? Их способности действуют только на новусов? Может быть, кстати, у меня же не получается сканером обнаруживать людей. С другой стороны, Лидеры могут давить, как на мутантов, так и на обычных людей. И Дипломаты… Ничего не понимаю! Блин, чудом же вырвался.

Один из гробов дернулся. Функция пыталась вырваться из плена, но ей это пока не удавалось. Черт, надеюсь у них нет сверхсил, чтобы разорвать цепи! А то я не в лучшей форме сейчас. Вот будет весело — выжить после псионической атаки, а потом сдохнуть, будучи разорванным на куски!

Силы возвращались, но очень, очень медленно. Мышцы я ощущал, как какое-то желе или плоть медузы. Нечего было и думать, чтобы в таком состоянии сражаться с кем-то. Даже обычный человек, тот же Захар, без проблем уложит меня на лопатки. Без напряга!

Захар! Черт! Легионеры! Вот же ты олень, Лях! Они же за дверью, их всего лишь нужно позвать! Они войдут и просто пристрелят этих сучек. По очереди в голову и посмотрим, как им удасться после этого колдовать!

Но попытавшись позвать подмогу, я обнаружил, что голос тоже просел. То есть, я мог говорить, но едва слышно, а вместо крика только хрипел. С такой громкостью меня не услышат сквозь дверь, хоть захрипись здесь!

Ох, ну вот нахрена я их выгнал? Позаботился, называется! Защитил людишек! И остался один на один с функциями, о возможностях которых не знал ничего. Если есть на свете новусы тупее меня, то мы пока не встречались!

Теперь дернулись все три гроба. Сперва один, который, кажется, принадлежал Баскетболистке, потом второй — Статуэтка, и последним третий — Кукла. Я снова напрягся, но встать не смог. Зато получилось укрепиться на четвереньках. Меня шатало, как алкоголика после недельного запоя и смертельной интоксикацией организма, но я все же (раз-два-три-четыре) доковылял до мачете и обхватил ладонью рукоять из прорезиненного пластика! Ура! Теперь я вооружен!

Гробы уже не дрожали — раскачивались из стороны в сторону, словно корабли во время качки. Все-таки есть у девочек суперсилы, есть. Что приводит нас к очень печальному выводу — мне конец. Но цепи ведь пока держат? Держат. Значит надо доползти до функций и убить их пока они не вырвались. Ну и что, что я не могу рубить — буду пилить!

У меня ушла минута, чтобы добраться до гроба Баскетболистки — ее, в силу ее габаритов, я считал самой опасной. Ухватился руками за гроб, остановив болтанку и встретился взглядом с вопросительным взглядом черных глаз. Красивых глаз, надо признать.

— Слияние отменено… синхронизация не завершена. — проговорила негритянка. Голос у нее был глубокий, грудной, я бы даже сказал, приятный. Но он был совершенно лишен человеческих интонаций, будто робот вещал, а не женщина. — Функции организма носителя ослаблены, нужен физический контакт.

— Ага, щас! — выдохнул я, перекидывая мачете через борт гроба. — Щас тебе будет контакт!

В этот момент я заметил, что Баскетболистка сумела освободить одну руку. Не полностью, но обеспечив ей достаточно возможностей, чтобы дотянуться до моего предплечья. Сильные пальцы обхватили мою руку и в голову хлынул свет.

Кажется я заорал. Но это не точно.

2–6

11-й день после Вторжения

Михаил предпочитал называть помещение, в котором работал, операционным залом, хотя остальные новусы считали его отделом аналитики командного центра Стрельницкого. Они не ошибались, ну разве что в мелочах. Например, таких: отдел аналитики предоставляет отчеты, собирает, обобщает и интерпретирует информацию. В то время, как его задачей было моделировать события, которые затем станут информацией для других Аналитиков.

Впервые столкнувшись с неверным именованием своего детища, Михаил пытался объяснить невежам разницу. Но не преуспел. А потому махнул рукой и продолжил заниматься делом. Создавать вероятности.

Но сегодня все решили его отвлекать. Первым это сделал руководитель боевой группы, отправленный приглядеть за тем, чтобы запущенное Аналитиком событие прошло штатно. Вместо того, чтобы наблюдать и докладывать, новус — Воин, что не удивительно — решил поделиться своим бесценным мнением относительно происходящего. Михаил потратил три минуты, выслушивая язвительные комментарии, параллельно набрасывая приказ о переводе бойца на менее ответственный фронт работы.

А затем появилась Антонина Ланская. Как всегда, роскошно выглядящая, и как всегда, похожая на ураган. Она влетела в операционный зал, игнорируя царящую здесь тишину и Аналитиков, занятых работой. Как обычно, она проигнорировала элементарные нормы вежливости, начав разговор без приветствий или, хотя бы, вопроса, уместен ли ее визит.

— Как ты посмел его отпустить!

Она остановилась у него за спиной, шагах в трех. И выплюнула свою фразу, словно он служил ей, а не Стрельницкому.

— Не знал, что он в немилости. — бесстрастно отозвался Михаил. Он даже не оторвал взгляда от мониторов, когда она вошла.

По боковым экранам ползли ломанные линии биржевых показателей, оценочные коэффициенты материалов в СМИ, выскакивали сообщения от агентов и инсайдеров. Но это была статика, которая не слишком интересовала Аналитика. Все его внимание занимал центральный монитор, на котором в записи шел репортаж. Очень знаковый репортаж, который способен многое изменит, если его выпустить в эфир. Михаил как раз решал, стоит ли это делать.

— А я не знала, что аналитические способности твоего типа способны работать столь избирательно.

Гостья продолжала себя вести бесцеремонно. Ворвалась в помещение, заставила оторваться от работы, а теперь еще и пытается язвить.

Он обернулся. Встретился взглядом с рыжеволосой и пожал плечами. Молодая женщина была красавицей и знала об этом. Он — классическим «ботаном», в очках, с лишним весом и полным пониманием того, как выглядит. Она одевалась дорого и со вкусом, подчеркивая образом принадлежность к высшему обществу. Он предпочитал мешковатую одежду, которая должна была скрывать его полноту, но вместо этого, акцентировала на ней внимание. К тому же, биологически ему было только 19 лет, не самый расцвет войны гармонов, конечно, но все же. По всем канонам, Михаил должен был чувствовать себя в присутствии Антонины скованно и